Владимир Путин. 20 лет у власти

Понять обычному человеку, что это не власть, а история, непреклонные законы развития общества, в конечном итоге — сами люди, возжелавшие свободы и в потоках ее захлебнувшиеся, невозможно. Не может обычный человек, если только он не истово верующий во что-либо, мыслить себя как игрушку столь абстрактных и эфемерных сил. Вот соседи, сослуживцы, родственники, начальник на работе, районное или городское начальство — это да. Это то, что на нашу жизнь влияет. И конечно, судьба — общий, не зависящий от тебя и твоего ближнего окружения ход событий, определяемый, однако, самой конкретной из всех абстрактных категорий — властью.

От нее, от власти, надо ждать самых больших напастей, самых подлых ударов. Но зато и самых больших подарков. Если вдруг, по собственной прихоти или услышав жалобы народа, власть станет на время умной и доброй.

А что есть власть? Настоящая, большая, способная быть доброй и умной. Это, конечно, не местное начальство, кондово-алчное, цинично-бессердечное, знакомое в каждом повороте своей лжи. Нет, это не власть. Власть — то, перед чем эти местные владыки сами трясутся. Это Москва. Это Кремль. Это президент.

Это именно президент, потому что власть едина и неделима. Правительство — это, конечно, тоже власть. Но их там слишком много. И еще они, члены правительства, постоянно меняются. Власть не может быть столь суетливо меняемой — это непривычно, а потому опасно. Даже президентов (настоящая власть) сколько раз меняли в последние годы — столько и потрясений.

Парламент, Государственная Дума — этих еще больше. Это тоже не власть. И надеяться на него, на парламент, смешно.

Высокий рейтинг Владимира Путина — это есть всегда объективно высокий рейтинг центральной власти в России, если она не совершает очевидных и больших глупостей или преступлений, если она хоть сколь-нибудь заботится о благе народа и не погрязает в безделье.

И соответственно, власть, не являющаяся властью распада и безнадежности, всегда является властью надежды. А президент, то есть воплощенная и персонифицированная власть, — президентом надежды.

Высокий рейтинг Путина и надежды, связанные с ним, возникли сразу, как только Путин появился на публичной арене — молодой, решительный, делающий дело (тогда — в Чечне) на фоне старого, дряхлеющего, ничего не делающего Ельцина. А в 1990-91-х Ельцин, как казалось, тоже делающий дело и борющийся за интересы народа, был президентом надежды на фоне потерявшего контроль над страной Горбачева. А до того и сам молодой Горбачев — на фоне раз за разом умиравших престарелых генсеков — был лидером надежды и имел запредельный рейтинг доверия у населения.

Пока ты в Кремле, пока ты успешен и пока, соответственно, не появилась альтернатива тебе, глава государства в России всегда будет иметь высокий рейтинг, и всегда надежды на него будут превышать оценку реально совершенного им.

Закон преемника

Если тот, кто есть в Кремле, успешен, России не нужен альтернативный политик — это не мое мнение, а доминирующее в общественном сознании убеждение. Да и возникнуть такому политику неоткуда, ибо постоянно действующих и отлаженных механизмов (партий и настоящей публичной политики), производящих альтернативы, в России до сих пор нет.

Парадокс, пока являющийся законом для России, состоит в том, что если Владимир Путин останется успешным президентом и во второй срок своей легислатуры, то к 2008 году у нас не появится политик, который мог бы объективно, а не по схеме «наследник» претендовать на лидерство в стране, опираясь на народные симпатии.

Чем успешнее будет Путин действовать в ближайшие годы, что, с одной стороны, и нужно обществу, тем меньше шансов на появление альтернативной ему политической фигуры, что, с другой стороны, отвратительно, ибо подрывает саму основу демократических выборов. Действие этого закона мы повсеместно видим сейчас на губернаторских выборах.

Даже когда местным избирателям уже физиологически обрыдли их областные, краевые и республиканские начальники, нигде на смену им не приходят альтернативные публичные политики. Только либо «наследники», либо специально подготовленные ставленники Москвы (центральной власти), либо, когда процесс оказывается максимально демократическим (точнее стихийным), — случайные люди (как, например, Евдокимов на Алтае), часто — из криминальной среды. Ибо она — единственно организованная, помимо центральной и местной властей и еще крупных бизнес-групп, сила в стране.