Владимир Высоцкий: Эпизоды творческой судьбы

18.12.65. С 18 ³⁰ «10 дней...» — Высоцкий (Керенский), А. Васильев (Цыган), Арутюнян и основной состав (там же, с.14).

«[Потом] я играю одновременно (...) две противоположные роли: Чаплина [и] Гитлера в (...) новелле «Диктатор-завоеватель». Почти без грима. Только прямо на глазах у зрителей рисуются усы, челка, и (...) начинается в таком гротесковом ключе это действие...» (12)

«Я начинаю говорить такие тексты этого бесноватого фюрера, [как], например: «Чем больше я узнаю людей, тем больше я люблю собак» [и т. д.]». (11)

24.12.65. С 13 ³⁰

сцена. «Павшие...». Репетиция. Выгородка, радио, реквизит, костюм. Высоцкий (Гитлер, Чаплин), Смехов, А. Васильев, Калягин (ЦГАЛИ, ф.2485.2.866, с.16).

[Репетиции эти проходили с 17 по 26 декабря, когда Высоцкий впервые сыграл Гитлера.— Авт.]

26.12.65. Утром — «Антимиры». После спектакля в 12 ³⁰ репетиция «Павших...». Участвуют все занятые в сценах «Гитлер — Чаплин» и «Гудзенко».

Вечером с 18 ³⁰ — «Павшие и живые». Состав: Высоцкий (Гитлер), А. Васильев (Гудзенко) и основной (там же, с.18).

«Мы много ездили с концертами. Это было не только лестно, выгодно, приятно — здесь строилось некое подобие жанра, близкого по духу с нашими премьерами. Не было сольного концертирования, а было как в «Антимирах» (...), присутствие всех на сцене, выход одного к микрофону под взглядами любви и сочувствия. Такая драматургия и нам, и зрителям казалась современной, честной и неизбитой. Вышли, допустим: Высоцкий, Васильев, Славина, Хмельницкий и я. Поклон, и все сели полукругом на сцене: кто-то — или Владимир, или я — отделяется, берет в руки микрофон. Это ведущий. Он расскажет о театре, сообщит, над чем нынче работаем, и представит участников...

[Так] раз за разом на глазах у чуткой публики московских, ленинградских и других «ящиков», НИИ, учебных институтов и других предприятий не только «обкатывался» (а заодно — увы — амортизировался) наш поэтический и музыкаль ный экипаж, но и оттачивалось умение говорить с залом». (3)

«Мои выступления (...) — это для меня встреча, которая, поверьте, может быть, мне даст больше, чем вам, потому что есть возможность рассказывать о том, что меня беспокоит, такому большому количеству людей». (14)

«Я никогда не называю свои выступления концертами, потому что, если вы обратили внимание, это так не похоже на эстрадный концерт, как, скажем, (...) чтение книги на просмотр спектакля. (...) Потому что авторская песня — это совсем иной жанр, чем песня эстрадная. (...) Вообще, свои песни, когда начинал их писать, я писал только для узкого круга своих близких друзей, и они были моими первыми судьями и моими первыми слушателями. (...) Я показывал им новые песни. Была масса разговоров, проектов и так далее. И была атмосфера непринужденная такая, дружественная, атмосфера покоя и доверия. (...) И, вероятно, это у меня вошло в плоть и кровь, и я продолжаю рассчитывать на своих друзей при написании каждой новой своей песни. (...) Потому что для меня эти песни —- это есть не что иное, как возможность разговаривать с людьми, беседовать, хотя все равно это только монолог с моей стороны». (13)

«(Из дневника Ольги Ширяевой): 4 января 1966 года. Мамин институт пригласил Высоцкого к себе на сольное выступление. [Мама Оли — Муза Васильевна Найденова — работала в Институте русского языка АН СССР.] Меня отправили за ним в театр. Заканчивался вечерний спектакль, было около десяти. Я ждала на служебном входе. Высоцкий появился одним из первых, с гитарой и неизменными книжками под мышкой, в своем твидовом сером в крапинку пиджаке. Иногда мне кажется, что он в нем и родился. Никто и никогда не видел его в другом наряде.

Высоцкого провели к маме в комнату, чтобы он мог раздеться, перевести дух и выпить кофе. Он с интересом разглядывал сборники поэтов, подержал в руках редкую литературоведческую книгу. Улыбаясь, гордо сказал, что у него такая же. Кофе гостю налили в высокую и очень неустойчивую чашку. Он ее нечаянно опрокинул и залил новую и очень светлую шерстяную рубашку. Страшно огорчился: как же он будет выступать в таком виде. Пришлось петь в пиджаке, хотя в зале было жарко и душно.

Это был первый сольный и чисто песенный вечер Высоцкого, на котором мы присутствовали. Он сопровождал песни комментариями, разъяснениями и отвечал на вопросы. Когда вернулись в комнату и Володя снял пиджак, рубашка была насквозь мокрая, хоть выжимай». (5)

16.02.66. Обсуждение и читка пьесы Маяковского «Послушайте!..». Высоцкий: «Образ Маяковского — глыба. Очень совре менное произведение. Даже война — все звучит ярко. Это продолжение линии театра...»

Предложение коллектива: принять к постановке и как можно скорее приступить к работе. (ЦГАЛИ, ф,2485.2.1479, с.2-3.)

Материалы, использованные в публикации:

1. Тучин В. Из интервью с Э. П. Левиной, бывшим завлитом Театра на Таганке. Москва, 1988, 24 июня.

2. Акимов Б. Из интервью с режиссером телевидения Л. А. Буслаевым. Москва, 1988, 4 апреля.

3. Смехов В. Пейзажи и портреты. Владимир Высоцкий,— «В один прекрасный день». М., «Советский писатель», 1986, 424 с.