Владислав Листьев: Послесловие

Трогать друзей Влада не позволит пресса якобы, и прокуратура просто боится журналистской солидарности. Не скрою, я обговаривал эту версию с коллегами с первого канала, и с друзьями Влада в том числе. Мнение всех совпадает — нам нужна вся правда, абсолютная правда. Мы не боимся правды. Я давно с уважением отношусь к Андрею Разбашу, я не могу ему не доверять. Ему нечего скрывать.

ВОПРОС: А вы предельно откровенны со следователем?

Андрей РАЗБАШ, руководитель телекомпании «ВИД»: Предельно откровенен со следователями. Если это касается важных вещей, которые могли бы иметь хоть какое-то отношение к причинам происшедшего, — предельно. Влад на самом деле был светлым парнем, светлым человеком. И его убийство априори не может быть связано ни с его коммерческой деятельностью, ни с его политическими убеждениями, поскольку он был не идиот, не упертый и не тупой. Умница, умевший находить компромиссы с любыми людьми. Центр притяжения для сотен людей. А следствие до сих пор тратит силы, время и деньги на, с моей точки зрения, совершенно пустые версии, которые, возможно, им кто-то подбрасывает. Они тоже люди при погонах, обязаны выполнять приказ. Я не верю, что за два года невозможно было выйти на реальных заказчиков убийства. Я не верю в это. Я думаю, что где-то глубоко в следственном аппарате, может быть, в самых верхах, все давно проанализировано, и обобщено, и вычислено. А внизу, на уровне тех, кто с нами общается, идет иногда просто дурацкая имитация работы.

ОРТ. Программа «Время», 1 марта 1997 года, 21.00.

ВЛАДИМИР ПОЗНЕР. Я уехал из страны в сентябре 91-го года, а вернулся в феврале 97-го. То есть я не застал основной период перераспределения собственности. Меня фактически здесь не было. Все прошло без меня: политика, бизнес и прочее. Думаю, поэтому меня и выбрали президентом академии — по принципу неучастия, что ли. В

этом смысле я всех устраивал. Поэтому я не могу судить обо всех делах Влада. Другое дело, что я плохо понимаю, почему это дело не может быть расследовано. Допустить, что это было так блистательно и тонко организовано, что следственные органы ничего не знают, я не могу. Тем более что от момента решения по рекламе до убийства прошло очень немного времени.

ЮРИЙ НИКОЛАЕВ. Сам факт смерти вольно или невольно влияет на наше сознание. Мы пытаемся склеить разрозненные фрагменты, которые зачастую не склеиваются, потому что принадлежат разным историям. Тут всегда есть опасность подделки. Стараясь абстрагироваться от гибели Влада, я даже не могу сказать, что он был в очень уж подавленном состоянии. Мне казалось, что он был скорее необычайно активен. Если подавленность и была, то он ее хорошо скрывал. Или же я приписывал странное состояние Влада огромному количеству проблем, которые ему приходилось решать.

Нет, у меня никогда не было ощущения, что Влад находится в опасности. Помню, что у него были какие-то разборки с бандитами, но они носили какой-то полубыто-вой характер, связанный с круизами и потерей Владом радиотелефона. И было это задолго до смерти. Если говорить о заказчиках убийства, то ситуация могла выглядеть так: те, кто это сделал, не ожидали, что в какой-то момент они станут зависимы от решений Влада. Возможно, его понесло, и он недооценил то, насколько он стал влиятельной фигурой. Он пользовался этим влиянием, не замечая тех людей, которые смотрят на телевидение по-другому. Впрочем, все это только мои догадки. Я считаю, что это абсолютно раскрываемое преступление.