Владислав Листьев. Послесловие…

А потом началось! Раздача машин с мигалками, у каждого подносчика презервативов для использования секретарш — госдача с охраной. Но считалось же, что мы товарищи, соратники — каждый на своем месте. А они оказались совершенно неадекватны. Они думали, что мы будем поддерживать их во всем автоматически. Но такого не может быть по определению!

АНДРЕЙ РАЗБАШ. Травля нашей команды началась незамедлительно. Больше всех, конечно, досталось Саше Любимову. Те, кто беззаветно защищал демократию, овеществленную Ельциным — этот тип демократии, — они, конечно, должны были отработать по полной программе. Они и отработали. Инициирована ситуация была внутри «Останкино», безусловно, Брагиным — тогдашним председателем Гостелерадио. Он произносил все эти пламенные тезисы о недопустимости в наших журналистских кругах людей, которые запятнали, и все такое прочее... Во всей этой истории единственно существенным стало отстранение команды «Взгляда» от эфира. Брагин никогда никакого отношения к средствам массовой информации не имел. Но он должен был отрапортовать. Все происходило как в советские времена.

АЛЕКСАНДР ЛЮБИМОВ. Когда меня начали травить, Влад очень много сделал для восстановления моих позиций. Он не давал меня съесть. В этом смысле я был в нем уверен всегда.

АНДРЕЙ РАЗБАШ. Было время, когда активно реализовывались Влад, Дима Захаров или Саша Любимов. У каждого человека есть благоприятный период для реализации. У Влада был длительный период, когда практически все, что он делал, получалось. Он предлагал не так уж много проектов, но все, что предлагал, делал. Так появилась «Тема», так появились «Час Пик», «Звездный час». А «Поле чудес» явилось коллективным решением, когда «Взгляду» стало трудно и нужно было пристраивать ведущих, давать им перспективу. Это был выбор Анатолия Григорьевича Лысенко, который из всех именно во Владе увидел шоумена.

ДМИТРИЙ ЗАХАРОВ. Он очень рано осознал в себе этот дар. Это действительно особый талант. Шоумен - это человек, который может держать аудиторию, не сказав при этом ничего важного. Если сделать расшифровку любой телеигры, это будет нечто несообразное. Воздействие идет на уровне энергетики. Влад этим блестяще владел.

АНДРЕЙ РАЗБАШ. Он был ПРАВИЛЬНО неглубок. Любая массовая продукция на ТВ должна обладать одним первостатейным качеством: она должна быть искренней и заразительной. Влад в эфире был очень искренним. Его лицо выражало такое внимание к собеседнику, что это приковывало зрителя к экрану и вызывало эмоции.

АНАТОЛИЙ ЛЫСЕНКО. Я ушел из «Взгляда», когда телевидение стало приносить деньги. К тому же я человек другого поколения, поэтому мне трудно судить о делах Влада. Это было уже другое время и другое телевидение. Мы все реже встречались с ним. Несколько раз перезванивались, когда у него выходило что-то новое. Мне нравилось то, что он делал, и как он работал. То, что стал шоуменом, не было для меня неожиданностью. Пластичность, обаяние, это в нем всегда было — такая воплощенная мечта женщины. А вот то, что он стал продюсером и гендиректором, да, неожиданность полная.

ОЛЕГ ВАКУЛОВСКИЙ. Признаюсь, я не ожидал, что Листьев окажется великолепным продюсером. В этой области я его не видел. Может быть, это происходило потому, что я воспринимал его прежде всего с огромной человеческой симпатией и лишь позднее открыл для себя как профессионала. Я всегда знал, что он очень хороший информационный, спортивный журналист. Его человеческое обаяние было настолько сильным, что заслоняло его профессиональные качества.

СЕРГЕЙ ЛОМАКИН. Влад был аполитичен по природе, но вся наша жизнь встраивала его в определенные политические ситуации. Он этого не избежал. Мы как-то с ним встретились в то время, и он мне сказал; «Меня могут разорвать на куски политики. Каждый будет тянуть в свою сторону. Я хочу сделать передачу, в которой будут темы, интересные всем, кроме политиков». Так и возникла «Тема».

ИВАН ДЕМИДОВ. Влад ведь был интуитивен, невероятно тонко чувствовал возможности людей, их отношения. Для него главным было расширять возможности телевидения. Для таких людей нужны те, кто, условно говоря, забивает гвозди. Я принадлежал к ним. В этом мы дополняли друг друга. Не знаю, можно ли все это назвать дружбой, но мы были очень близки.