Владычица морей

Ущерб нанесен линейному кораблю «Президент». На него навалило фрегат «Сабилл», эти корабли ударялись друг об друга. Матросы обеих команд пытались оттолкнуть борта деревьями, завозили якоря, шлюпки вздымались, вставая чуть ли не на корму, люди на палубах налегали на вымбовки, крутились шпили, но суда било друг об друга, их обшивка трескалась. У огромного линейного корабля лопнули доски правого борта и выше ватерлинии образовалась пробоина. За все время шторма коммодор Чарльз Эллиот был на «Сибилле».

Одно из коммерческих судов волна подняла и закатила на берег, бросила на стену дока, рассыпав ее и оставив от судна кучу досок.

Пароход посла поднял пары и, развернувшись, пошел среди торчавших из воды мачт. К пристани не швартовались. Между пароходом и городом весь день ходили шлюпки. С берега доставлялись сообщения о том, как быстро и аккуратно компрадоры возобновили все поставки, подготавливая всеми средствами Китая военную экспедицию британцев и французов против Кантона. У них с Е Минь Женем свои счеты. Но кто их разберет. Было же время, как говорят, когда магнат Вунг, верный сановник китайской коммерции в Гонконге и друг англичан, поставлял артиллерию для тайпинов, а также и для кантонского главнокомандующего. Теперь связи Вунга с тайпинами ослабли. Старший сын Вунга один из лучших переводчиков. Он вправе считать себя англичанином. Его друг поехал в Лондон и поступил в медицинский колледж. Элгину предстоят еще знакомства со многими живыми сокровищами экзотической колонии.

Утром подошла паровая шлюпка. По трапу забежал капитан Смит. Он по-прежнему тощ и красен, как копченая селедка, но в каждом его движении чувствуются напряженность, сила и озабоченность. На этот раз он в пробковом шлеме и во всем белом, и этим лишь подчеркивается его сходство с докрасна иссушенной любимой рыбой британской нации. Он выше среднего роста, очень сухощав, очень крепка его рука.

— Бумаги, с которыми я имею честь вас знакомить, — говорил он, сидя в салоне посла, — не могли быть поданы китайцем. У шпионов Е совсем другая система мышления. Их интересуют другие предметы. Тут же не свойственные, чуждые китайцам рассуждения. Это попытки обучить комиссионера Е приему европейской дипломатической страсти, ввести его, а значит и Пекин, в курс современной мировой политики. Это сведения о британских ресурсах и запасах, о наших намерениях в торговле, со взглядами на обширное будущее, о количестве наших маринеров и солдат. О раздробленности британских сил, о событиях в Индии, о ближних и дальних целях англичан в Китае, о противоречиях союзников, даже о прениях в английском парламенте. И все это с умелым пропагандистским запугиванием, которое свойственно ораторам в сенате и палате представителей.

Смит выложил из своей сумки бумаги, исписанные иероглифами, составившие пачку на столе в кабинете каюты Элгина.

— Это дело рук наших кузенов. Постарался наш единоверец и брат Джонатан.

Смит стал читать иероглифы, произнося их по-английски.

— Довольно популярный и обстоятельный доклад, — сказал Элгин, выслушав содержание первых листов.

— Ни одному китайцу, как бы ни был умен и шустр он, невозможно получить такие обширные сведения и представить такой отчет. Оригиналы были написаны иероглифами, рукой китайца, умелой кисточкой, но, конечно, со слов наших братьев.

Смит опять стал читать иероглифы, переводя их с листа. Это был отчет об английских войсках в Гонконге в начале прошлого месяца.

— У Путятина нет сношений с китайцами, он держится вполне благородно; цели его неясны. Он нейтрален. Я имею в виду, что его переписка с Е может начаться в любой день. Традиционное казачье намерение ловить рыбу в мутной воде не свойственно ему. Американский посланник Рид, приезжая в Макао, живет по соседству с ним. Они наслаждаются роскошной природой, дешевизной, игрой органов в католических соборах, прогулками по средневековым улицам, зрелищами архитектурных памятников времен португальского морского владычества, зданиями складов, похожих на крепости.

— А что же Минги? — спросил Элгин, напоминая разговор, состоявшийся у него со Смитом еще в Лондоне. Капитан приезжал в столицу курьером с бумагами от Боуринга к премьер-министру. Он представился тогда новому послу, назначенному в Китай.

В беседах Элгина с Пальмерстоном возникало намерение найти среди китайцев потомка свергнутой династии Мингов. Премьер полагал, что, не меняя социального строя в Китае, чего могут пожелать тайпины, не следует ли попытаться пустить в ход такой козырь и разжечь народ против якобы незаконно действующей династии и этим поколебать упрямство богдыхана и побудить его пойти на уступки.