Власть меча

Наступало время проверки. Мозес мог рассмотреть ее результаты и в зависимости от них определить его с братом будущие взаимоотношения. Ему нужен был жесткий человек на роль его лейтенанта, обладавший стальным характером. Ленин выбрал Иосифа Сталина. Мозес тоже должен был выбрать могучую личность, человека, подобного топору, и с таким оружием он уже мог бы наносить удары и в будущем вырубать собственные планы из твердого дерева. Если бы Хендрик не прошел проверку, Мозес легко отшвырнул бы его в сторону, без сожалений, как отбросил бы топор, чье лезвие раскололось при первом ударе о ствол дерева.

Хендрик открыл глаза и посмотрел на брата расширенными зрачками; он тихо застонал и потрогал раны на голове. И тут же поморщился, зрачки снова сузились, сфокусировались, и в них вспыхнула ярость, когда он попытался сесть.

– Алмазы?

Его голос был низким и свистящим, как шипение одной из смертельно ядовитых рогатых гадюк пустыни.

– Пропали, – тихо сказал Мозес.

– Мы должны вернуться… найти их.

Но Мозес покачал головой:

– Они рассыпались, как семена травы; невозможно найти место, где они упали. Нет, брат, мы пленники в этом вагоне. Мы не можем вернуться. Алмазы потеряны навсегда.

Хендрик наконец медленно сел, ощупывая языком искалеченный рот, проводя им по острым обломках передних зубов, обдумывая холодную логику брата. Мозес спокойно ждал. На этот раз он не станет отдавать приказы, указывать направление, пусть даже намеком. Хендрик должен сам все решить.

– Ты прав, брат мой. – Хендрик наконец выпрямился. – Алмазы пропали. Но я убью этого человека за то, что он с нами сделал.

Мозес не выразил никаких эмоций. Не ободрил брата. Он просто ждал.

– Я сделаю это хитро. Я найду способ убить его, и никто ничего не узнает, кроме него и нас.

Мозес все так же выжидал. Пока что Хендрик шел по той дороге, которую проложил для него Мозес. Однако оставалось еще кое-что, что он должен был сделать. Мозес ждал именно этого, и все произошло именно так, как он надеялся.

– Ты согласен, что я должен убить этого белого пса, брат?

Он спрашивал разрешения у Мозеса Гамы. Он признавал его власть, отдавал себя в руки брата, и Мозес улыбнулся и коснулся руки Хендрика, словно ставя на него печать одобрения.

– Сделай это, брат, – приказал он.

Если Хендрику это не удастся, белые люди повесят его; если он преуспеет, он докажет, что он – топор, стальной человек.

Хендрик мрачно размышлял, сидя на своем месте и храня молчание, еще целый час. Время от времени он потирал виски, когда пульсирующая боль грозила взорвать его череп. Потом он встал и медленно двинулся по проходу, изучая каждое из зарешеченных окон, покачивая головой и постанывая от боли. Вернувшись на свое место, он какое-то время посидел там, а затем снова встал и потащился к отгороженному уголку уборной.

Он заперся там. В полу находилось сквозное отверстие, сквозь которое Хендрик видел мелькание насыпи под вагоном. Многие из мужчин, пользовавшихся уборной, не попадали в дыру, и пол вокруг нее был покрыт темной желтой мочой и фекалиями.

Хендрик перенес внимание на маленькое незастекленное окно. Оно было закрыто стальной сеткой в проволочном каркасе, привинченном к деревянной раме по углам и по центру каждой из сторон.

Хендрик вернулся на свое место и шепнул Мозесу:

– Этот белый бабуин забрал мой нож. Мне нужен другой.

Мозес не стал задавать вопросов. Это было частью проверки. Хендрик должен сделать все сам и, если потерпит неудачу, полностью принять на себя ответственность, не ожидая, что Мозес ее разделит или попытается помочь ему. Он тихо переговорил с сидевшими рядом людьми, и через несколько минут вдоль скамьи передали складной нож и сунули его в руку Хендрика.

Он вернулся в уборную и начал откручивать винты, державшие проволочную сетку, стараясь не оставить царапин на краске деревянной рамы или еще какой-то след. Он открутил все восемь винтов, вынул сетку и отставил в сторону.

Он подождал, пока рельсы не повернули направо, судя по центробежной силе, воздействующей на его тело, а потом выглянул в открытое окно. Поезд уходил из его поля зрения, первые вагоны с людьми и товарные уже скрылись за поворотом, и он высунулся из окна и посмотрел вверх.

Вдоль края крыши тянулся карниз. Хендрик высунул руку наружу и, проведя пальцами по гребню приподнятой ограды, нашел опору. Он подтянулся, повиснув на руках, так что теперь лишь его ноги оставались внутри уборной, а тело находилось снаружи. Глаза Хендрика оказались на уровне крыши, и он запомнил ее наклон и размеры, а потом снова опустился и нырнул в уборную. Сетку он повесил на окно, но винты закрутил лишь слегка, после чего вернулся на скамью.

В начале вечера белый надзиратель и двое его помощников пошли по проходу с тележкой, раздавая еду. Подойдя к Хендрику, белый улыбнулся ему без малейшей злобы:

– Вот теперь ты прекрасен, черномазый. Черным служанкам понравится целовать такой рот. – Он повернулся и обратился к молчаливым рядам чернокожих: – Если кто-то из вас тоже хочет стать таким же красавцем, просто дайте мне знать. Я сделаю это бесплатно.