Властелин Колец

Теперь они наконец повернулись лицом к Горе и отправились в путь, уже не заботясь о том, чтобы прятаться, и направляя слабеющую волю лишь на одно: идти вперёд, вопреки усталости. В сумеречном свете этих мрачных дней мало кто сумел бы обнаружить их даже в этой стране неусыпной бдительности, разве что оказавшись совсем рядом. Из всех рабов Чёрного Властелина только назгулы могли бы предупредить его об опасности, которая ползёт, маленькая, но упорная, в самом сердце его охраняемого королевства. Но назгулы с их чёрными крыльями были заняты другим: они собрались далеко за его пределами, отбрасывая тень на движущиеся войска Полководцев Запада, и в ту же сторону была обращена мысль Чёрной Крепости.

В этот день Сэму казалось, что его хозяин обрёл новые силы, гораздо более значительные, чем можно было бы объяснить небольшим облегчением бремени, которое ему приходилось нести. За первые переходы они ушли дальше и быстрее. Чем надеялся Сэм. Местность была пересечённой, враждебной, и всё же они сильно продвинулись, и Гора постепенно приближалась. Но под конец дня, когда тусклый свет начал быстро и чересчур рано меркнуть, Фродо опять сник и начал пошатываться, словно сделанный ими рывок растратил его последние силы.

Наконец он опустился на землю и сказал:

— Я хочу пить, Сэм.

И замолчал. Сэм дал ему глоток воды; осталось только ещё на один глоток. Сам он обошёлся без этого, и теперь, когда ночь Мордора в очередной раз сомкнулась над ними, все его мысли заполнили воспоминания о воде, о каждом ручейке, речке или роднике, которые он когда-либо видел под зелёными тенями ив или искрящимися на солнце, рябящими и играющими к его вящему мучению перед ничего не видящими глазами. Он чувствовал холодный ил под пальцами ног, когда бултыхался в пруду Приречья с Йолли Хлопкинсом, Томом, Нибсом и их сестрой Рози.

— Но это было годы назад, — вздохнул он. — И очень далеко. Обратный путь, если только он существует, идёт через Гору.

Ему не удавалось заснуть, и он принялся спорить сам с собой.

— Что ж, ладно, у нас вышло лучше, чем ты надеялся, — решительно заявил он. — Во всяком случае, начало хорошее. По-моему, мы, прежде чем остановились, прошли половину дороги. Ещё один день — и дело сделано.

Тут он перебил сам себя.

— Не будь дураком, Сэм Скромби, — возразил ему его собственный голос. — Он не сможет идти ещё один день так же, как этот, если только сможет идти вообще. Да и ты долго не протянешь, отдавая ему всю воду и большую часть пищи.

— Я смогу продержаться ещё добрый отрезок пути, и я дойду.

— Докуда?

— До Горы, конечно.

— Но что потом, Сэм Скромби, что потом? Когда ты дойдёшь до неё, что ты собираешься делать? Он будет не в состоянии сделать что-нибудь сам.

К своему смущению и ужасу Сэм понял, что у него нет ответа на это. У него не было никаких ясных идей. Фродо не слишком-то много рассказывал ему о своем поручении, и Сэм только смутно представлял, что Кольцо следует каким-то образом отправить в огонь.

— Роковые Щели, — пробормотал он, припомнив слышанное когда-то название. — Ладно, если хозяин и знает, как их найти, я точно нет.

— Вот именно! — прозвучал ответ. — Всё это совершенно бесполезно. Он сам так сказал. Ты дурак, что продолжаешь с таким трудом плестись вперёд и надеяться. Вы давно уже могли улечься рядышком и почить много дней назад, если бы ты не был так упрям. Но вы всё равно умрете именно так, если не хуже. С тем же успехом ты можешь лечь прямо сейчас и бросить всё это. В любом случае, вам никогда не добраться до вершины.

— Я доберусь, даже если брошу всё, кроме собственных костей, — сказал Сэм. — И я сам отнесу туда мистера Фродо, даже если сердце лопнет или спина сломается. Хватит спорить!

И тут Сэм почувствовал, как земля под ним содрогнулась, и услышал, или ощутил, глубокий, отдалённый рокот, похожий на гром, который ворочается в недрах земли. Под тучами коротко полыхнула красная вспышка и угасла вдали. Гора тоже спала беспокойно.

Настал последний этап их путешествия к Ородруину, и он был гораздо мучительнее того, что Сэм вообще полагал себя способным вынести. Он страдал, а рот его так запёкся, что он не мог больше проглотить ни кусочка пищи. Оставалось темно, но не только из-за дыма Горы: похоже было, что надвигается гроза, и вдали, на юго-востоке, под чёрными небесами сверкали молнии. Хуже всего, что воздух был полон испарений: дышать было больно и трудно, их охватило головокружение, так что они шли, шатаясь, и часто падали. И всё же воля их не сдавалась, и они пробивались вперёд.

Гора подползала всё ближе, пока не заполнила весь горизонт, маяча, если они поднимали тяжёлые головы, прямо перед ними: огромная масса пепла, шлака и обожжённых камней, из которой поднимался в тучи крутой конус. Прежде чем дневные сумерки кончились и снова пришла настоящая ночь, они дотащились и дохромали до самого её подножья.