Властелин Колец

— А я, — сказал Леголас, — погуляю в лесах этой прекрасной страны, ибо это достаточный отдых. В грядущие дни, если позволит мой Владыка эльфов, кое-кто из нашего народа переселится сюда, и, когда мы придём, благословенна будет эта земля на время. На время: на месяц, поколение, сотню лет жизни людей. Но Андуин близок, и Андуин течёт к Морю. К Морю!

К морю, к морю! Слышны ли вам чаек крики?Белоснежные чайки, вьются и стонут они.Ветер, ветер, пену несёт он клочками;Запад, запад, там солнце садится вдали.

Парусник светло-серый… Слышите зов печальныйЭльфов звонкоголосых, которые прежде ушли?Я навеки оставлю пущи, что нас растили,Кончились древние годы, угасли былые дни.Под парусами тугими умчусь за широкие воды,Уйду на Берег Последний, где вечно шепчут валы.

Там, в Эрессее, призывно звучит, не смолкая, пенье,Там, в Краю Позабытом, листья всегда зелены.Там, неведома смертным, эльфов родная обитель,Там, средь бессмертных деревьев, жить будем вечно мы!

И так, напевая, Леголас спустился с холма.

Прочие также разошлись. Фродо и Сэм отправились в свои постели и уснули. А утром они встали снова в надежде и мире, и они провели в Итилии много дней. Поскольку поле Кормаллен, где сейчас расположилось войско, было недалеко от Хеннет Аннуна, и речка, что брала начало от его водопадов, пела в ночи, стремительно проносясь сквозь его скалистые ворота и сбегая по цветущим лугам, чтобы влиться в струи Андуина близ острова Каир Андрос. Хоббиты гуляли здесь и там, навещая опять места, где они проходили прежде, и Сэм всё надеялся хоть на миг увидеть где-нибудь в лесной тени или на тайной прогалине великого Слона. А когда он узнал, что в осаде Гондора участвовала масса таких животных, но все они были уничтожены, то счёл это прискорбной утратой.

— Что ж, нельзя ведь успеть сразу повсюду, — сказал он. — Но, кажется, я пропустил многое.

Тем временем войско приготовилось к возвращению в Минас Тирит. Усталые отдохнули, а раненные исцелились. Ибо части войска пришлось потрудиться и долго сражаться с остатками вастаков и южан, пока все они не покорились. И, последними из всех, вернулись те, кто ходил в Мордор и разрушил крепости на севере страны.

Но наконец, когда май был уже близок, Полководцы Запада выступили опять; и они взошли со всеми людьми на корабль и поплыли под парусами вниз по Андуину от Каир Андроса к Осгилиату, и там они задержались на день, а на следующий день дошли до зелёных полей Пеленнора и снова увидели белые башни под высоким Миндоллуином: Город гондорцев, последнюю память о Заокраинном Западе, который прошёл сквозь тьму и огонь к новым дням.

И тут, средь полей, они разбили шатры и стали ждать утра, ибо это был Канун Мая, и Король собирался вступить в свои ворота на восходе солнца.

Глава V

Правитель и Король

Над городом Гондора висели сомнение и великий страх. Прекрасная погода и ясное солнце казались насмешкой людям, чьи дни содержали мало надежды и которые каждое утро ожидали роковых известий. Их владыка был мёртв и сожжён, мёртвым лежал в их цитадели герцог Ристании, и новый король, который пришёл к ним ночью, снова ушёл воевать с силой слишком тёмной и ужасной для того, чтобы её можно было одолеть мощью или доблестью. А вестей всё не было. После того, как войско оставило долину Моргула и ушло по северному тракту под тень гор, ни один гонец не вернулся и не было никаких слухов о том, что происходит на грозно нахмурившемся востоке.

Когда мигнуло всего два дня с ухода полководцев, госпожа Эовин велела ухаживающим за ней женщинам принести её одежду и поднялась, не слушая никаких уговоров, и, когда её одели и подвесили её руку на льняную перевязь, она пошла к Смотрителю Лечебниц.

— Сэр, — сказала она, — я в великой тревоге и не могу лежать дольше в праздности.

— Госпожа, — ответил он, — вы ещё не поправились, а мне приказано окружить вас особым уходом. Вам не следует подниматься с кровати ещё семь дней, во всяком случае, мне так велели. Я умоляю вас вернуться обратно.

— Я здорова, — возразила она. — Здорова, по крайней мере, телом, исключая только мою левую руку, а она не беспокоит. Однако я заболею опять, если не найдётся ничего, что я могу сделать. Нет ли известий с войны? Женщины ничего не могли сообщить мне.