Властелин Колец

— Известий нет, — сказал Смотритель, — кроме того, что Владыки поскакали к долине Моргула, и люди говорят, что их ведёт новый капитан с Севера. Он знатный лорд и целитель, и странным кажется мне то, что рука, способная исцелять, в равной степени владеет и мечом. Так не бывает теперь в Гондоре, хотя когда-то так было, если старые легенды правдивы. Но уже многие годы мы, целители, лишь стараемся залатать дыры, проделанные людьми мечей. Хотя у нас и без того было бы достаточно дел: мир полон опасностей и болезней и без войн, чтоб множить их.

— Для войны достаточно даже одного врага, а не двух, мастер Смотритель, — ответила Эовин. — И не имеющие мечей всё же могут умереть от них. Вы предпочли бы, чтобы народ Гондора собирал только ваши травы, когда Чёрный Властелин собирает армии? И телесное исцеление не всегда является благом, как не всегда является злом гибель в сражении, пусть даже в жестоких муках. Имей я возможность, то в этот чёрный час я избрала бы второе.

Смотритель внимательно посмотрел на неё. Она стояла здесь высокая, с горящими глазами на бледном лице, и рука её сжалась, когда она отвернулась и поглядела в окно, выходящее на восток. Он вздохнул и покачал головой. Помолчав немного, она повернулась к нему снова.

— Разве здесь нечего совершить? — спросила она. — Кто командует в этом городе?

— Я точно не знаю, — ответил Смотритель. — Такие вещи не заботят меня. Здесь есть маршал над всадниками Ристании, а людьми Гондора, как мне говорили, командует господин Хурин. Но Правителем Города по праву является господин Фарамир.

— Где я могу найти его?

— В этом доме, госпожа. Он был тяжело ранен, однако теперь снова вернулся на путь выздоровления. Но я не знаю…

— Вы не проводите меня к нему? Тогда вы узнаете.

Господин Фарамир гулял в одиночестве по саду Лечебниц, и солнечные лучи согревали его, и он чувствовал, как жизнь снова бежит по его жилам, но на душе у него было тяжело, и он смотрел через стены на восток. Приблизившись, Смотритель произнёс вслух его имя, и он обернулся и увидел госпожу Эовин из Ристании, и в нём шевельнулась жалость, ибо видел, что она ранена, и постиг своим ясным взором её скорбь и тревогу.

— Мой господин, — сказал Смотритель. — Вот госпожа Эовин из Ристании. Она прискакала вместе с герцогом и была тяжело ранена, и находится сейчас на моём попечении. Но она недовольна и желает поговорить с Правителем Города.

— Не поймите его неправильно, господин, — произнесла Эовин. — Не недостаток заботы огорчает меня. Нет более прекрасных домов для тех, кто мечтает поправиться. Но я не могу лежать праздно, в бездействии, в клетке. Я искала смерти в сражении. Но я не умерла, а сражение всё ещё продолжается.

По знаку Фарамира Смотритель поклонился и удалился.

— Что же вы хотите от меня, госпожа? — спросил Фарамир. — Я тоже пленник целителей.

Он посмотрел на неё и, поскольку он был человеком, способным испытывать глубокую жалость, показалось ему, что горестная её красота пронзает его сердце. И она взглянула на него и прочла в его глазах спокойную доброту и однако поняла, ибо росла среди воинов, что перед нею тот, кого не превзойдёт в битве ни один всадник Ристании.

— Что вы хотите? — повторил он. — Если это в моей власти, я сделаю это.

— Я хочу, чтобы вы призвали Смотрителя и велели ему отпустить меня, — сказала она, но, хоть слова её всё ещё оставались гордыми, сердце её дрогнуло, и впервые она усомнилась в себе самой. Она догадывалась, что этот высокий человек, одновременно сильный и мягкий, должен счесть её просто капризной, словно ребенка, у которого не достаёт терпения и сосредоточенности, чтобы довести скучное дело до конца.

— Я сам нахожусь на попечении Смотрителя, — ответил Фарамир, — и не принял ещё своих полномочий в Городе. Но и прими я их, всё равно я прислушался бы к его совету и не стал бы перечить его воле в делах его мастерства, не будь на то крайней необходимости.

— Но я не желаю исцеления, — возразила она. — Я хочу скакать в бой, как мой брат Эомир или лучше как герцог Теоден, ибо он мёртв и обрёл одновременно славу и покой.

— Слишком поздно, госпожа, следовать за полководцами, даже если у вас есть силы, — ответил Фарамир. — Но, тем не менее, смерть в бою может постигнуть нас всех, хотим мы того или нет. Вы лучше подготовитесь встретить её на ваш собственный лад, если, пока ещё есть время, будете делать всё, как велит целитель. Вы и я, мы должны терпеливо выносить часы ожидания.

Она не ответила, но, когда Фарамир взглянул на неё, ему показалось, что в ней что-то смягчилось, словно злая стужа уступила первому, слабому предвестию весны. Слёзы брызнули из её глаз и побежали по щекам, как искрящиеся капельки дождя. Её гордая голова слегка склонилась. Затем тихо, будто обращаясь скорее к себе, чем к нему, она сказала:

— Но целители хотят, чтобы я лежала в постели ещё семь дней. А моё окно не смотрит на восток.

Теперь её голос был по-девичьи молод и печален.

Фарамир улыбнулся, хоть сердце его было полно жалости.