Властелин Колец

Обрывки воспоминаний в голове Пипина медленно связались воедино. Голова болела, но постепенно хоббит стал разбираться, где сон, а где явь. Как же все случилось? Сначала он вместе с Мерри побежал в лес. Что их туда гнало? Почему они не послушались предостережений Долгоброда? Они бежали и кричали, пока не налетели на орков. Орки к чему-то прислушивались и их, конечно, не ждали; может, и не заметили бы, если бы хоббиты не попали прямо к ним в лапы. Полуростики схватились за мечи, но орки явно не хотели их убивать, а старались взять живыми, хотя Мерри шутить не собирался, махал мечом по-настоящему, даже отсек несколько уродливых рук и ног. Бедный храбрый Мерри!

Потом из-за деревьев выскочил Боромир! Отвлек орков на себя. Многих убил, остальные разбежались. Хоббиты бросились было назад, к Реке, но тут подоспели еще орки, целая туча, не меньше сотни, среди них было несколько очень крупных. На Боромира посыпался дождь стрел, он затрубил в свой рог так, что лес загудел. Сначала орки испугались и отступили, но на зов Боромира никто не вышел, и они напали на него с удвоенной яростью. Больше Пипин почти ничего не помнил. Смутно видел, как Боромир, лежа у дерева, вытаскивал из груди стрелу. Потом наступила темнота.

«Наверное, меня тогда ударили по голове, — думал хоббит. — Тяжело ли ранен Мерри? Что с Боромиром? Почему орки нас не убили? Где мы? Куда нас тащат?»

Ответить на эти вопросы Пипин не мог. Ему было холодно и плохо.

«Жаль, что Гэндальв переубедил Элронда, когда он не пускал нас в Поход, — размышлял он. — Какой от меня прок? Только мешал. Пассажиром был, даже хуже — багажом, обузой. А сейчас меня похитили и вовсе волокут, как мешок. Эх, если бы Долгоброд или кто-нибудь другой нас нашел и отбил! Но разве можно на такое надеяться? Это нарушит планы Отряда. Вот если бы удалось чудом освободиться!»

* * *

Пипин попробовал подняться, но безуспешно. Один из сидевших рядом орков расхохотался и что-то забубнил на своем наречии, повернувшись к соседу.

— Лежи тихо, пока тебя не трогают, — сказал он потом Пипину на всеобщем языке, который в его устах звучал так же грубо и неприятно, как клекот орчьей речи. — Тихо и спокойно, дурак! Скоро дадим твоим ногам похромать! Не успеешь дойти до места, пожалеешь, что они у тебя были!

— Эх, дали бы мне с тобой позабавиться, ты бы пожалел, что вообще родился, — добавил второй орк. — Запищал бы у меня в лапах, крысенок. — Он наклонился над Перегрином и зашипел, ощерив желтые клыки. В руке у него появился длинный зазубренный черный нож. — Лежи тихо, не то я тебя пощекочу этой цацкой. И советую не напоминать о себе, а то ведь я могу и позабыть про приказ. Чтоб они пропали, эти исенгардцы! Углук у багронк ша пушдуг Саруман-глоб бубхош скайй

… — начал он на своем языке длинный монолог, закончив его яростным хрипом.

Напуганный Пипин лежал очень тихо, хотя руки и ноги все сильнее болели, а камни, на которые его швырнули, впивались в спину. Чтобы отвлечься от своих несчастий, он стал прислушиваться к окружающим звукам.

От гула множества голосов гудело в ушах. Язык орков злобен и груб, даже когда они ведут обычный разговор, но сейчас Пипин понял, что орки всерьез злятся и, похоже, ссорятся, чем дальше, тем горячей. К своему изумлению, Пипин заметил, что многое понимает, потому что часть орков говорила на всеобщем языке. Видно, в банде собрались гоблины из разных мест, и не все понимали друг друга, когда орали на своих наречиях. Спор шел о том, какой дорогой идти и как быть с пленниками.

— Нет у нас времени, чтоб убить их как подобает, — произнес кто-то. — В этом походе не до забав.

— Но прикончить-то их без затей — раз-два! — можно? — сказал другой. — Возни с ними много, а надо спешить, уже вечер.

— Приказ, — отозвался кто-то ворчливым басом. — «Убивать всех, кроме полуростков. Этих доставить живьем и поскорее». Таков приказ, выполняйте.

— Кому они нужны? — спросило сразу несколько голосов. — Почему живьем? Эти уроды кого-то развлекут?

— Нет! У одного из них есть что-то, очень нужное на войне, какой-то эльфийский секрет. Значит, их обоих пытать будут.

— А больше ты ничего не знаешь? Может, мы сами обыщем их, найдем этот секрет и употребим для себя?

— Интересно говоришь, — ехидно заметил голос потише, но противнее. — Может, на тебя донести кому следует? Запомни: пленников нельзя

обыскивать и нельзя у них ничего забирать. Таков приказ.

— Мой приказ такой же, — отозвался опять бас. — Сказано: «живьем». Только захватить, и чтоб все было цело.

— А у нас не было никакого приказа, — настаивал спорщик. — Мы от самых Копей шли, чтобы убить и отомстить за своих. Я хочу убить — и домой, на север!

— Хотеть можешь, сколько хочешь, — ответил бас. — Но будет так, как сказал я, Углук. Мы возвращаемся в Исенгард кратчайшим путем.

— Кто главнее, Саруман или Большой Глаз? — спросил тот, что тоже говорил о приказе. — Надо было идти в Лугбурз!