Властелин Колец

— Не так темно, — согласился Гэндальв. — И возраст еще не выпил всю силу из твоих рук, как многим хотелось бы думать. Отбрось палку.

Черный жезл со стуком выпал из руки короля на камни. Феоден выпрямлялся медленно, как человек, долго несший тяжкий груз. Он вновь становился стройным и высоким, а когда еще раз посмотрел в открытое небо, его глаза поголубели.

— Грустный сон мне все время снился, — сказал он. — Сейчас я будто просыпаюсь. Жаль, что ты не приходил раньше, Гэндальв. Я боюсь, что уже поздно; ты увидишь закат моего рода. Недолго теперь стоять Двору, который построил Брего сын Эорла. Огонь уничтожит наше горное гнездо. Что можно сделать?

— Очень многое, — ответил Гэндальв. — Но сначала призови Эомера. Я, наверное, правильно догадался, что ты заключил его под стражу по навету Гримы, которого все, кроме тебя, зовут Причмоком?

— Да, — ответил Феоден. — Эомер не подчинился моему приказанию и в моем доме грозился убить Гриму.

— Но ведь можно любить тебя — и не любить Причмока, не доверять его советам, — сказал Гэндальв.

— Может быть, ты прав. Я сделаю, что ты хочешь. Позови Гаму. Оказавшись ненадежным привратником, он может оказаться хорошим гонцом. Виноватый приведет на суд другого виноватого, — произнес Феоден суровым тоном и улыбнулся Гэндальву. Сетка грустных морщин на его лице разгладилась.

* * *

Когда Гама с удовольствием побежал выполнять поручение, Гэндальв отвел Феодена на каменную скамью, а сам сел перед ним на верхнюю ступеньку. Арагорн и его друзья встали поодаль.

— Мне не хватит времени, чтобы сейчас рассказать тебе все, что ты должен услышать, — сказал Гэндальв. — Если меня не обманывает надежда, скоро мы с тобой сможем побеседовать подольше. Знай, о король, что тебе грозит опасность пострашнее тех кошмаров, которыми отравлял твои сны Причмок. Но сейчас ты не спишь. Ты жив! Две страны — Гондор и Рохан — не одиноки в борьбе. Враг очень силен, но нам светит надежда, о которой он не знает.

Гэндальв заговорил быстро и тихо, так что кроме короля никто его слов не услышал. Но по мере того как Гэндальв говорил, глаза Феодена загорались живым блеском, и наконец он встал во весь свой огромный рост, маг встал рядом с ним, и они вместе смотрели на восток.

— Вот так, — сказал Гэндальв обычным своим громким и звучным голосом. — Теперь в той стране, где таится самая страшная угроза, свила гнездо надежда. Наша судьба висит на тонкой ниточке. Но надежда пока жива и не погаснет, если хоть какое-то время мы поддержим ее тем, что сами выстоим.

Все тоже посмотрели на восток. Над открытыми широкими полями, туда, куда не достигал взгляд, за черные горы в страну мрака летели их мысли с тревогой и надеждой. Где сейчас Несущий Кольцо? Как тонка ниточка, на которой держится судьба!

Леголас напряженно вглядывался в даль зоркими эльфийскими глазами, и ему показалось, что он видит светлый блик солнца на шпиле Сторожевой Башни, а еще дальше, за Крепостью Последней Надежды, в совсем немыслимой дали — поднимающийся тусклой угрозой язык пламени.

Феоден тяжело сел, будто его старость и усталость еще боролись с железной волей Гэндальва. Посмотрел на свой пышный дворец.

— Жаль, — промолвил он, — что в моей жизни настали лихие дни, и как раз тогда, когда я стал стар и жду заслуженного покоя. Жаль мужественного Боромира! Горе, когда молодые гибнут раньше стариков, — и он уперся морщинистыми руками в колени.

— Твои пальцы вспомнят прежнюю силу, когда сожмут рукоять меча, — сказал Гэндальв.

Феоден встал и тронул рукой бок, но у пояса меча не было.

— Куда это Грима дел мой меч? — негромко спросил он.

— Возьми мой, о любимый Повелитель! — послышался звонкий голос. — Он всегда служил только тебе!

Два воина взбежали на террасу и встали на второй ступеньке лестницы. Один из них был Эомер, без лат и шлема, но с обнаженным мечом в руке. Он преклонил колени и протянул меч королю рукоятью вперед.

— Как это понимать? — сурово спросил Феоден.

Он обращался к подошедшим, а остальные с удивлением смотрели на него, не узнавая, таким он стал высоким, прямым и гордым. Куда девался согбенный старец, которого совсем недавно видели только в кресле или тяжело опиравшимся на палку?

— Это я виноват, — ответил, дрожа, Гама. — Я понял, что Эомер прощен и свободен. Я совершил ошибку от радости, решив, что раз он полководец, то надо вернуть ему меч, о чем он и сам просил.

— Просил, чтобы положить его к твоим ногам, мой Король! — сказал Эомер.

Некоторое время стояла тишина. Феоден смотрел сверху вниз на коленопреклоненного воина. Никто не двигался.

— Возьми меч, король! — сказал Гэндальв.

Феоден медленно протянул руку. Когда его пальцы коснулись рукояти, окружающим показалось, что они видят, как новой силой наливаются узловатые руки. Вдруг король поднял меч над головой и стал его быстро вращать, так что гул пошел. Громко крикнул зычным голосом, и над холмом разнесся призыв: