Властелин Колец

Минули дни торжеств и ликований — и вот, на восьмой день мая, всадники Рохана подготовились к походу и Северным Трактом выступили в обратный путь. С ними отправились и сыновья Элронда. От самых городских Ворот до стен Пеленнора выстроились гондорцы, провожая своих союзников. После отъезда Рохирримов потянулись домой и остальные гости Города, прибывшие из далеких краев.

Между тем в Городе начались работы — и не было недостатка в добровольцах: многое надо было отстроить, восстановить, обновить. Предстояло залечить все шрамы, нанесенные войной, а с ними — искоренить самую память о Тьме.

Хоббиты, вместе с Леголасом и Гимли, остались пока в Минас Тирите: Арагорн просил их задержаться, не желая, чтобы разлука наступила слишком быстро.

— Всему когда-нибудь приходит конец, — сказал он. — Но я хотел бы, чтобы вы побыли здесь еще немного. История, в которой вам довелось принять участие, еще не кончилась. Близится день, которого я жду уже много лет с тех самых пор, как перестал быть юношей и сделался мужем. Когда же этот день наконец наступит, мне хотелось бы, чтобы мои друзья были рядом со мной.

Однако, что это за день, он утаил.

Жили друзья все вместе, в одном доме с Гэндальфом, и проводили время, как им того хотелось.

— Ты не знаешь, что за День имел в виду Арагорн? — спросил однажды у Гэндальфа Фродо. — Мы тут очень счастливы, хоть совсем не уезжай, но дни идут, и Бильбо нас, наверное, заждался. К тому же мой дом — в Заселье, а не здесь.

— Что касается Бильбо, — отвечал Гэндальф, — то он и сам предвкушает этот День, и для него не тайна, почему вы так мешкаете в Гондоре. Дни, конечно, идут, но ведь май еще не кончился, а настоящее лето не началось. Нам кажется, что в мире прошли века — так переменилось все вокруг, но, по счету деревьев и травы, еще и года не минуло, как вы отправились в путь.

— Эй, Пиппин! — засмеялся Фродо. — Слушай! Не ты ли мне говорил, что Гэндальф перестал скрытничать? Куда там! Тогда он, верно, просто устал от трудов праведных и слегка забылся. А теперь помаленьку приходит в себя…

— Многие любят заранее выведать, что подадут к пиршественному столу, — улыбнулся Гэндальф. — Но повар предпочитает хранить свой замысел в тайне, чтобы неожиданность сделала похвалы более пылкими. Кроме того, Арагорн ждет знака, а до тех пор…

Однажды друзья хватились Гэндальфа, но не смогли его отыскать и долго недоумевали — что бы могло значить это странное исчезновение? А Гэндальф, взяв с собой Арагорна, под покровом ночи вышел с ним за пределы Города, к южному подножию Миндоллуина. Вместе они отыскали там тропу, вырубленную в скалах много веков назад. Мало кто решался вступить на нее, потому что вела она в гору, к высоким уступам, на которые поднимались только Короли^{627}. Гэндальф с Арагорном взошли по этой крутой тропе и оказались на высокогорном лугу, сразу за которым начинались вечные снега. Остановившись над пропастью, обрывающейся к Городу, они осмотрелись вокруг, ибо уже рассвело, и увидели внизу белые острия высоких точеных башен Цитадели, озаренные первыми лучами солнца, и цветущую подобно саду долину Андуина, и Мрачные Горы в золотистой дымке. Слева серой тенью виднелись скалы Эмин Муйла, и, как утренняя звезда, искрился вдали Раурос; справа, извиваясь, уходила к Пеларгиру лента Великой Реки, и озаренный край небес на горизонте напоминал о Море.

— Твое Королевство перед тобою, — сказал Гэндальф. — Но ты видишь только малую часть его, только самое сердце твоих будущих владений. Третья Эпоха кончилась, началась новая. Твоя задача — выпестовать ее с самого первого ростка и сохранить все, что можно сохранить. Ибо спасти удалось многое, но многому суждено и прейти. Три Кольца лишились былой власти. Все земли, которые ты видишь с этой высоты, и все земли, лежащие за горизонтом, отойдут к людям. Настала эпоха владычества Людей^{628}, и Старшему Племени придется умалиться или покинуть эти края совсем.

— Я хорошо знаю это, друг мой, — сказал Арагорн. — Но мне еще нужен будет твой совет.

— Недолго мне быть твоим советчиком, — возразил Гэндальф. — Моим временем была Третья Эпоха. Я был послан сюда как враг Саурона. Теперь мой долг исполнен. Я скоро покину Средьземелье. Бремя ляжет на тебя и твой род.

— Но я умру, — сказал Арагорн. — Я смертен, и хотя, будучи прямым потомком людей Западной Расы, я проживу гораздо дольше других, срок моей жизни все-таки недолог. Когда те, кого сегодня носит материнская утроба, родятся, вырастут и состарятся — я состарюсь вместе с ними. Если мое желание не исполнится, кто будет после меня править Гондором и остальными народами, которые чтут Белую Башню как свою королеву? Дерево на площади Фонтана по-прежнему сухо и не плодоносит. Увижу ли я знак, что когда-нибудь все станет иначе?

— Отвернись от зеленых, цветущих земель, Арагорн, и взгляни туда, где с виду мертво и пусто! — молвил Гэндальф.