Властелин Колец

В новом расположении символов ангертаса легко прослеживаются следующие принципы (навеянные, очевидно, феанорианской системой): 1) добавочный штрих на ветви обозначает звонкость; 2) разворот керта вправо означает превращение согласного в щелевой; 3) ветвь, «растущая» по обе стороны от ствола, означает звонкость и одновременно назализацию согласного. Эти принципы выдерживались с завидной последовательностью, за одним только исключением. В древнем синдаринском не обойтись было без символа, обозначающего щелевое [Мˉ] (или, что то же самое, назализованное [Вˉ]), и поскольку легче всего было этого добиться вводом зеркального отображения символа [М], то соответствующий по форме 6 сделался знаком для [М], а 5 стал означать звук [В́].

36, задуманный как [З], в записи звуков синдаринского или квенийского превратился в [С] (см. 31 Феанорова алфавита). 39 использовался и как И, и как согласный Й; 34 и 35 независимо друг от друга обозначали один и тот же звук — [С]; 38 употребляли для обозначения высокочастотного сочетания [НД], хотя форма этого символа сама по себе не указывала на принадлежность означаемого к зубным.

В приведенной таблице значений звуки, помещенные слева и отделенные от основных с помощью черточки («-»), представляют значение символов, принятые в старейшем Ангертасе. Звуки, помещенные справа, — те, что были приняты в гномьем Ангертас Мориа[61]

. Морийские гномы, как легко можно видеть из таблицы, ввели в алфавит некоторые внесистемные изменения, касающиеся звучания отдельных символов, а также ряд новых кирт: 37, 40, 41, 53, 55 и 56. Нарушения звуков системы восходят в основном к двум причинам: 1) изменены были значения 34, 35 и 54 (в гномьем языке слова, начинающиеся на гласный, предварялись обычным или гортанным [Х˚] <<в русском переводе представленным как Ќ (КХ), как, например, в слове Ќ (КХ)УЗДУЛ)>>; повлияли эти изменения также на место в алфавите звука [С]. 2) Полностью опущены были 14 и 16, которые гномы заменили на 29 и 30. Кроме того, можно заметить, что гномы последовательно использовали 12 как Р, новоизобретенный 53 (часто смешиваемый с 22) как Н, 17 — ради упорядочения его отношений с 54, т. е. С — как З; 36 последовательно употреблялся как Н, а новый керт 37, стал означать [НГ]. Новые символы, 55 и 56, происходили от усеченного начертания символа 46; использовались они для обозначения редуцированных разновидностей звуков [А] и [Э]. В слабой позиции, где эти редуцированные близки были к исчезновению, обозначение их часто сводилось к обыкновенному штриху, лишенному даже ствола. Именно эта разновидность Ангертас Мориа представлена в надписи на могильной плите (гл. 4, ч. 2, кн. 2).

Гномы из Эребора пошли еще дальше в совершенствовании своей графической системы и создали алфавит, известный под названием Эреборского и представленный Книгой Мазарбул. Главными характеристиками этой модификации были следующие: 43 означал звук [З], 17 — [КС]; добавилось также два новых кирт — 57 и 58 (для сочетаний [ПС] и [ТС]). Вновь введены были 14 и 16 — на этот раз они использовались как [ДЖ] и [Ж]; одновременно с этим 29 и 30 стали обозначать [Г] и [ГХ], а то и вовсе свелись к вариантам 19 и 21. Эти особенности в данной таблице не отражены, за исключением двух специфических эреборских кирт — 57 и 58.[62]

Ангертас

Приложение Е

1. ЯЗЫКИ И НАРОДЫ ТРЕТЬЕЙ ЭПОХИ

Английский язык трилогии в переводе соответствует Западному, или Общему, Языку, бывшему в обращении у жителей западных областей Средьземелья Третьей Эпохи. В продолжение этой Эпохи Западный Язык стал родным языком почти для всех говорящих племен (кроме эльфов), обитавших тогда в пределах старых королевств Арнор и Гондор — т. е. по всем побережьям от Умбара до залива Форохэл на севере и в глубь страны, до самых Туманных Гор и Эфел Дуата. Распространился Западный Язык также и вверх по Андуину, захватив области к западу от Реки и к востоку от Гор — до самых Сабельников.

Во времена Войны за Кольцо, в самом конце Эпохи, названные границы еще определяли ареал распространения этого языка как родного, хотя к тому времени бо́льшая часть Эриадора опустела, и на берегах Андуина от Сабельников и вплоть до Рауроса не селился почти никто.