Властелин Колец: Две Крепости

Голлум медленно встал и, как насекомое, пополз к краю углубления. Он поднимался очень осторожно, дюйм за дюймом, пока не смог посмотреть сквозь щель между двумя камнями. Не двигаясь, не издавая ни звука, он глядел некоторое время. Вскоре голоса вновь начали удаляться и медленно затихли вдали. Где-то далеко в укреплениях Мораннона прозвучал рог. Голлум спокойно вернулся на дно углубления.

— Много людей идет в Мордор, — сказал он тихо. — Темные люди. Мы никогда не видели таких людей раньше, нет. Смеагол не видел их раньше. Они ужасны. У них черные глаза и длинные черные волосы, а в ушах у них золотые кольца, да, много прекрасного золота. На щеках у них красная краска, и плащи у них красные; и красные у них флаги и концы копий; у них круглые щиты, желтые и черные. Нехорошие, очень злые и жестокие люди. Такие же плохие, как орки, только больше ростом. Смеагол думает, что они пришли с Юга, из-за конца Великой реки: они идут по южной дороге. И передние уже прошли Черные ворота, но за ними идут еще другие.

— А были у них олифанты? — спросил Сэм, забывший о своем страхе ради любопытства.

— Нет, не было олифантов. А кто такие олифанты? — спросил Голлум.

Сэм встал, заложив руки за спину (как он всегда делал, читая стихи) и начал:

Серый как мышь,Огромный, как дом,

Нос — как змея,Трясется земля,Когда иду по траве.Деревья трещат,Когда прохожу.С рогами во ртуНа Юг я иду,Я — олифант,

Громадная туша,Огромные уши.Я долгие годыСовсем не лежу,Хожу и хожу.Кто встретит меня,Никогда не забудет.

А если не видел,Подумает: врут!Но я — олифант.Олифант врать не будет.

Это стихотворение, которое известно у нас в Уделе, — сказал Сэм, кончив читать. — Может быть, чепуха, а может быть, нет. У нас тоже известны рассказы и новости с Юга. В старину хоббиты время от времени пускались в путешествия. Немногие возвращались назад, и не все, о чем они рассказывали, достойно доверия. Но я слышал рассказы о Высоком народе в солнечных землях. Мы называем этот народ свертингами. Рассказывают, что в сражениях они едут на олифантах. На спинах олифантов они строят дома и башни, а олифанты швыряют друг в друга скалы и деревья. Поэтому, когда ты сказал «люди с Юга в красном и золотом», я спросил, были ли с ними олифанты. Потому что, если бы они были, я бы все равно взглянул на них, несмотря на риск. Но теперь я думаю, что никогда не увижу олифантов. Может быть, такого зверя и нет на свете…

Он вздохнул.

— Нет, нет олифантов, — снова сказал Голлум. — Смеагол не слышал о них. Он не хочет их видеть. Он не хочет, чтобы они были, Смеагол хочет уйти отсюда и спрятаться в более безопасном месте, Смеагол хочет, чтобы хозяин тоже ушел. Хороший хозяин, разве он не пойдет со Смеаголом?

Фродо встал. Он смеялся про себя, слушая, как Сэм вспоминает старую детскую сказку об олифантах, и смех развеял его сомнения.

— Хотел бы я, чтобы у нас была тысяча олифантов, а впереди на белом олифанте ехал бы Гэндальф, — сказал он. — Тогда мы, может быть, пробились бы в эту злую страну. Но у нас их нет, только наши усталые ноги, это все. Ну, Смеагол, третий раз может оказаться лучшим. Я пойду с тобой.

— Хороший хозяин, мудрый хозяин! — радостно воскликнул Смеагол, хватаясь за колени Фродо. — Хороший хозяин! Тогда сейчас отдыхайте, хорошие хоббиты, в тени камней и прижимайтесь к ним. Отдыхайте и лежите тихо, пока не уйдет Желтое Лицо. Потом мы пойдем быстро. Мы должны быть быстрыми и тихими, как тени.

Глава 4

О пряностях и тушеном кролике

Оставшиеся несколько часов дневного света они отдыхали, передвигаясь в тень по мере движения солнца, пока наконец темнота не заполнила все их убежище. Тогда они немного поели и попили. Голлум ничего не ел, но с радостью принял воду.

— Скоро будет много воды, — сказал он, облизывая губы. — Хорошая вода бежит в ручьях к Великой реке, хорошая вода в землях, куда мы идем. Смеагол тоже будет там иметь пищу. Он очень голоден, да, Голлум!

Он положил две большие широкие ладони на свой сморщенный живот, и бледный зеленый свет вспыхнул в его глазах.

Уже было темно, когда они выбрались из углубления и затерялись в неровной местности у края дороги. Оставалось три ночи до полнолуния, но луна до полуночи не поднималась из-за гор, и начало ночи было очень темным. В одной из башен горел одинокий красный огонь, но больше не было ни видно, ни слышно никаких признаков бессонной вахты в Моранноне.