Властелин колец

– За мифрилом, — сказал Гэндальф. — Главное богатство Мории не в золоте и не в бриллиантах: для гномов драгоценности были забавой, а железо — просто послушным слугой. Здесь всего этого было сколько угодно, особенно железа, но не ради железа гномы долбили свои шахты. А золота хватало и в других местах. Истинное серебро, или Морийское серебро, добывалось только в Мории. Мифрил — эльфийское название. У гномов есть и свое, но они держат его в тайне. Мифрил ценился в десять раз дороже золота, а сейчас он и вовсе не имеет цены, ибо на поверхности земли его осталось мало, а промышлять в Мории боятся даже орки. Мифриловая жила идет на север, к Карадрасу, а дальше — во тьму неизвестности. Гномы никому не рассказывают о том, что произошло, однако именно

мифрил, сказочно обогатив гномье королевство, привел его к гибели: не желая умерять свою алчность, гномы без конца углубляли шахты и в конце концов потревожили дремавший в глубине ужас, названный впоследствии Погибелью Дьюрина. И гномам пришлось бежать из Мории. Теми крупицами, что им удалось унести с собой, завладели орки, а от них истинное серебро попало к Саурону, который жаждал собрать его у себя все до последней чешуйки и требовал от орков, чтобы те платили ему дань не чем иным, как мифрилом. Мифрил!.. Кто не желал его? Его можно чеканить, как медь, и полировать, как стекло. Гномы знали секрет, как выплавить из него легкий, прочный металл, далеко превосходящий по крепости закаленную сталь. По красоте он был равен серебру, с той лишь разницей, что не чернел и не покрывался патиной. Эльфы обожали мифрил. Из него делали итильдин, иначе «луносвет», которым нанесен рисунок на дверях Мории. Между прочим, у Бильбо дома валялась когда–то мифриловая кольчужка. Интересно, что с ней стало? Наверное, пылится среди Мичел Делвингских мэтемов

.

– Что?! — вскочил дотоле молчавший Гимли. — Кольчуга из Морийского серебра?! Это же дар, достойный великих королей!!!

– Твоя правда, — кивнул Гэндальф. — Я не стал говорить этого старому хоббиту, но его кольчуга стоит больше, чем все Заселье со всем, что в нем есть.

Фродо промолчал, но не удержался, просунул руку под рубашку и потрогал твердые колечки. Мысль о том, что он носит на себе вещь, равную по цене всему Заселью, поразила его. Неужели Бильбо об этом не знал? Знал, наверное, еще как знал! Вот уж поистине — королевский подарок! Фродо забыл, что он жмется к стене в темных, страшных Копях, и унесся душой в Ривенделл, к Бильбо, а там и в Котомку. Ему вспомнились дни, когда они жили в ней вдвоем с Бильбо, и он понял, что всем сердцем желает одного — вернуться в то время, бродить среди цветов, подстригать лужайки — и никогда, никогда ничего не знать ни о Мории, ни о мифриле, ни о Кольце.

Наступило молчание. Усталые путешественники один за другим уснули. Очередь сторожить выпала Фродо. Тьма дышала страхом; он полз из невидимых глубин, проникал сквозь невидимые двери, покрывал лоб хоббита испариной и заставлял его руки коченеть. Фродо напряженно вслушивался, ни о чем больше не думая, но часы ползли, все было тихо, и до ушей Фродо не доносилось ни звука. Смолкли и воображаемые шаги.

Стража уже кончалась, когда Фродо вдруг почудилось: там, где должен был находиться западный выход, мелькнули две бледные светящиеся точки, если не сказать два глаза. Фродо вздрогнул, но тут же невольно уронил голову на руки, чувствуя, что дрема окончательно его одолевает. «Это на часах–то! — ужаснулся он. — Наверное, мне уже снится сон». Он заставил себя подняться, протер глаза и остался стоять, всматриваясь в темноту, пока его не сменил Леголас.

Улегшись, Фродо сразу же уснул, но сон ему приснился тот же — по углам зала слышались шорохи, шепоты, и в дальнем конце разгорались, приближаясь, два бледных огня. Вдруг он пробудился: рядом переговаривались, и на лицо ему падал тусклый свет.

Фродо сел.

– Доброе утро! — приветствовал своих спутников Гэндальф. — Как видите, утро наступило, и самое настоящее! Я был прав. Мы в верхних ярусах Мории, на восточной половине. Сегодня мы должны отыскать Главные Ворота и выйти к Зеркалью, в долину Димрилл.

– Я был бы рад этому, — отозвался Гимли. — Ибо я увидел Морию, и она воистину величественна — но в ней поселились мрак и ужас, и моих соплеменников мы не встретили. Мне начинает казаться, что Балин здесь так и не побывал.

После завтрака Гэндальф решил сразу же трогаться в путь.

– Мы устали, — сказал он, — но отдыхать лучше на воле. Никому, наверное, не улыбается провести здесь еще одну ночь.

– Что верно, то верно, — поддержал Боромир. — Но куда мы пойдем? Какой проход выберем? Восточный?