Властелин колец

Лебедь медленно поплыл к причалу; развернув лодки, гости последовали за ним. Там, на острие Эгладила, на зеленой траве, устроен был прощальный пир, но Фродо почти ничего не пил и не ел — только глядел на Владычицу и слушал ее голос. Она не казалась больше грозной и страшной, и скрытой силы в ней теперь не чувствовалось. Но она неуловимо изменилась — словно, оставаясь рядом, одновременно отдалилась и стала недосягаемой, превратилась в живое видение далекой, давно прошедшей эпохи, что осталась позади, за волнами вечнотекущего Времени. Такими и по сей день кажутся эльфы людям поздних веков, пришедших на смену былым эпохам.

Когда яства были съедены, а питье — выпито, но вставать еще никто не торопился, Кэлеборн снова заговорил о путешествии и, подняв руку, указал на юг, на леса за луговиной.

– Ниже по течению, — сказал он, — леса редеют и вскоре кончаются. Дальше лежит бесплодная равнина. Река течет среди каменистых пустошей и плоскогорий, и пройдет много времени, прежде чем поток вынесет вас к высокому острову под названием Каменец, или, по–эльфийски, Тол Брандир. Река, разделяясь надвое, омывает его отвесные берега и с великим шумом и грохотом, поднимая облако водяных брызг, обрушивается в Ниндальф, или, на вашем наречии, Низкодолье. Это обширная и топкая, заболоченная низина, где Река петляет и разделяется на множество рукавов. Там в Андуин впадает разветвленная дельта реки Энтвейи[295]

; эта река течет с запада, из Фангорнского леса[296]. Берега Энтвейи принадлежат Рохану. Земли роханцев — по эту сторону Великой Реки. С другой стороны — голые скалы Эмин Муйла. Там дует восточный ветер: нагорье выходит к Мертвым Болотам и Номанским Степям[297], за которыми лежит Кирит Горгор и Черные Врата Мордора. Боромир и те из вас, кто пойдет с ним в Минас Тирит, должны будут оставить Великую Реку, не доходя Рауроса, и пересечь Энтвейю выше ее болотистого устья. Но слишком далеко вверх по течению Энтвейи лучше не заходить, и тем более не стоит углубляться в Фангорнский лес, а то как бы вам не заплутать! Это край вам чуждый, и о нем мало что известно — особенно теперь. Но Боромир с Арагорном знают это и сами.

– Действительно, в Минас Тирите ходят странные легенды о Фангорне, — согласился Боромир. — Но все это по большей части выдумки старых кумушек. Такое мы рассказываем ребятишкам. Все, что лежит к северу от Рохана, сегодня так отдалилось от нас, что воображение населяет эти земли кем и чем вздумается. Древний Фангорн лежит на границе нашего королевства, но вот уже много поколений, как гондорцы там не бывали, так что опровергнуть пришедших из глубины времени легенд некому — но некому и подтвердить их. Я бывал наездом в Рохане, но к северным его окраинам не приближался. Когда меня послали гонцом в Имладрис, я выбрал путь через Щель и, оставив позади Белые Горы, Исену и Хойру, оказался на северных равнинах. Это была долгая, изнурительная скачка. Я преодолел не меньше четырехсот лиг и добирался не один месяц, ибо в Тарбаде, при переправе через Хойру, потерял коня. Но теперь, проделав этот путь и тот, что я прошел вместе с Отрядом, я легко найду дорогу через Рохан — а если понадобится, и через Фангорн.

– Тогда мне нечего добавить, — проговорил Кэлеборн. — Но не стоит так легко пренебрегать легендами былых времен. Старые кумушки нередко хранят в памяти отголоски истины, которая когда–то была уделом Мудрейших.

Галадриэль поднялась с травы, взяла у одной из служивших ей девушек кубок, наполнила его белым медом и протянула Кэлеборну.

– Пора пригубить прощальную чашу, — молвила она. — Испей, о Повелитель Галадримов! Да не печалится твое сердце о том, что за полуднем настает черед ночного мрака и вечер наш уже близок!

Затем она поднесла кубок всем гостям по очереди, приглашая их глотнуть меда и прощаясь с каждым отдельно. Когда обряд был завершен, она вновь пригласила их сесть на траву; ей и Кэлеборну принесли кресла. Девы–прислужницы молча окружили ее; Владычица тоже молчала, глядя на гостей, — и наконец произнесла:

– Мы выпили прощальную чашу, и между нами пролегла тень расставания. Но прежде, чем вы нас покинете, я хочу предложить вам в память о Лотлориэне дары Владыки и Владычицы Галадримов. Они — в ладье, на которой мы приплыли сюда.

Вручая дары, она обратилась к каждому по очереди.

– Этот дар Кэлеборн и Галадриэль вручают предводителю Отряда, — сказала она Арагорну, передавая ему ножны, сделанные точно по его мечу. Их покрывало хитросплетение серебряно–золотых цветов и листьев, а меж листьями вкраплены были эльфийские руны из драгоценных камней; вместе они образовывали имя меча — Андарил — и рассказывали его историю.

– Меч, хранимый в этих ножнах, не потускнеет и не сломается, даже если потерпит поражение, — сказала Галадриэль. — Не желаешь ли попросить меня еще о чем–нибудь на прощание? Меж нами ляжет тьма, и может случиться, мы уже не встретимся — разве что далеко отсюда, на дороге, с которой нет возврата.

И Арагорн ответил ей: