Властелин Севера. Песнь меча (сборник)

Я поднял руку, чтобы остановить людей, потому что впереди, как раз перед тем местом, где улица ныряла под каменную арку, называвшуюся Воротами Лудда, стояла толпа. Вооруженная толпа. На шлемах, топорах и наконечниках копий отражался неяркий свет только что вставшего, подернутого облаками солнца.

– Господи, помоги нам, – снова сказал отец Пирлиг и перекрестился. – Их там, должно быть, две сотни.

– Больше, – ответил я.

Их было столько, что они не уместились на улице, и некоторым пришлось втиснуться в проулки. Все, кого мы видели, стояли лицом к воротам, поэтому я понял, что делает враг, и в голове моей тотчас прояснилось – как будто рассеялся туман.

Слева от меня был двор, и я указал на ведущие в него ворота.

– Туда, – приказал я.

Помню, как меня однажды навестил священник, умный парень, чтобы расспросить, что я помню об Альфреде. Он хотел записать мои воспоминания в книгу. Он этого так и не сделал, потому что умер от поноса вскоре после того, как со мной повидался, но он был проницательным человеком, более снисходительным, чем большинство священников. Припоминаю, как он попросил меня описать веселье битвы.

– Об этом тебе расскажут поэты моей жены, – ответил я.

– Поэты твоей жены никогда не сражались, – заметил он, – они просто берут песни, сложенные о других героях, и изменяют в них имена.

– Да ну?

– Конечно. А ты никогда так не поступаешь, господин?

Мне нравился этот священник, поэтому я разговаривал с ним. И в конце концов ответил, что веселье битвы заключается в том, чтобы одурачить противника. В том, чтобы знать, что сделают враги, еще до того, как они это сделают, и приготовиться; и когда они наконец сделают выпад, который должен был бы тебя убить, они погибают сами.

И в тот миг, на влажной, сумрачной улице Лундена, я понял, что собирается сделать Зигфрид. Я понял – хотя он еще не подозревал об этом, – что он отдает мне Ворота Лудда.

Двор, в котором мы очутились, принадлежал торговцу камнем. Каменоломнями ему служили римские здания Лундена, и вдоль стен двора громоздились штабеля разобранной каменной кладки, готовые отправиться морем во Франкию. Другие камни были нагромождены у ворот в речной стене, что вели к причалам.

Я подумал – Зигфрид, боясь нападения с реки, перекрыл все ворота в стенах к западу от моста, но ему и не снилось, что кто-нибудь минует мост и окажется на восточной стороне, которая не охранялась. Но мы именно так и поступили, и мои люди прятались во дворе, а я стоял в воротах и наблюдал за врагами, столпившимися у Ворот Лудда.

– Мы прячемся? – спросил меня Осферт.

У него был прискуливающий голос, будто он вечно жаловался.

– Между нами и воротами сотни людей, – терпеливо объяснил я, – а нас слишком мало, чтобы сквозь них прорубиться.

– Итак, мы проиграли.

Это был не вопрос, а раздраженное утверждение.

Мне захотелось его ударить, но я ухитрился сохранить терпение.

– Объясни ему, что происходит, – обратился я к Пирлигу.

– Господь в своей мудрости убедил Зигфрида возглавить атаку, выведя войска из города, – объяснил валлиец. – Они собираются открыть ворота, мальчик, устремиться через болота и врубиться в армию господина Этельреда. А большинство людей господина Этельреда взяты из фирда, в то время как большинство людей Зигфрида – истинные воины. Поэтому мы все знаем, что произойдет!

Отец Пирлиг прикоснулся к своей кольчуге в том месте, где под ней был спрятан крест.

– Спасибо тебе, Господи!

Осферт уставился на священника.

– Ты имеешь в виду, – после паузы проговорил он, – что людей господина Этельреда перебьют?

– Некоторые из них погибнут! – жизнерадостно допустил Пирлиг. – И, Господи, надеюсь, они умрут с честью, мальчик, иначе им никогда не услышать небесного хора, верно?

– Я ненавижу хоры, – прорычал я.

– Неправда, – сказал отец Пирлиг. Потом снова посмотрел на Осферта. – Понимаешь, мальчик, как только они выйдут за ворота, охранять эти ворота останется только горстка людей. Вот тут-то мы и нападем! И Зигфрид внезапно окажется между двумя врагами – перед ним будет враг и за ним тоже, а попав в такое положение, человек может пожалеть, что не остался в постели.

Высоко над двором открылись ставни. Молодая женщина посмотрела на светлеющее небо, высоко подняла руки, потянулась и от души зевнула. При этом ее льняная рубашка туго обтянула груди.

А потом она увидела внизу мужчин и машинально прижала руки к груди. Она была одета, но, должно быть, почувствовала себя голой.

– О, спасибо дорогому Спасителю за еще одну сладкую милость, – проговорил Пирлиг, наблюдая за женщиной.

– Но если мы возьмем ворота, – сказал Осферт, беспокоясь о насущной проблеме, – люди выйдут из города, чтобы нас атаковать.

– Выйдут, – согласился я.

– И Зигфрид… – начал было Осферт.

– Наверное, Зигфрид повернет обратно, чтобы нас перерезать, – закончил я за него.

– И?.. – спросил Осферт – и запнулся, потому что не видел в будущем ничего, кроме крови и смерти.

– Все зависит от моего кузена, – сказал я. – Если он придет нам на помощь, мы победим. А если нет… – Я пожал плечами. – Тогда покрепче сжимай рукоять своего меча.