Властелины моря

Афиняне по пятам преследовали уходивших на юго-восточную сторону залива спартанцев, их передовые суда вот-вот готовы были настичь и протаранить арьергард противника. И все же большинству спартанских кораблей удалось достичь берега. Тут бы Алкивиаду прекратить продвижение и вернуться назад, где посреди залива его поджидали готовые к наступлению на Кизик Фрасибул и Ферамен.

Но перспектива еще одной неокончательной победы вдруг показалась Алкивиаду не особенно привлекательной, более того, отталкивающей. Его люди уже готовы были забросить абордажные крюки на вражеские корабли и захватить их как военную добычу. Спартанцы и их союзники во главе с Миндаром отчаянно отбивались. По правую руку от Алкивиада, в стороне от месива триер, едва не садящихся на мель, лежала ровная береговая полоса. Забыв обо всем, Алкивиад бросил самые быстроходные из своих судов на берег, западнее того места, где базировался спартанский флот. При всех своих недостатках, он отличался необыкновенной храбростью, которая не изменила ему и сейчас. Едва триера, на которой он шел, приблизилась к берегу, как Алкивиад в полном военном облачении перемахнул через борт и спрыгнул на землю – в точности как Ахилл под Троей.

За ним последовали моряки и лучники. С двадцати триер их было менее трехсот, и стоит людям Миндара сойти на берег, они окажутся в тройном меньшинстве. Зато афинян возглавляет стратег, маниакально одержимый жаждой сражения, и это чувство быстро передалось всем окружающим. Занятая ими позиция слева ограничивалась корпусами вытащенных на берег кораблей, справа – склонами холмов. Вновь пораженный действиями противника, Миндар стянул своих людей воедино и приготовился отбить эту безумную атаку на свой фланг.

Остающийся на своем флагманском судне Фрасибул понял, что морской бой переходит в сухопутный. Увидел он и наемников Фарнабаза – те выходили из-за крепостных стен и стремительно направлялись к месту сражения. Стоит заколебаться, промедлить – и Алкивиад вместе со своими людьми будет разбит просто потому, что их гораздо меньше. Что ж, план планом, а нападение на Кизик придется отложить. Фрасибула всегда и везде узнавали по его громоподобному рыку. Вот и теперь, хоть и не близко от него располагался Ферамен, он прокричал, чтобы тот шел за Хереем и его гоплитами, расположившимися в северной части города. А потом придется переправить их через залив.

Сам же Фрасибул тем временем с оставшейся половиной экипажей направился к берегу. В сложившейся ситуации у него оставались считанные минуты на то, чтобы составить план спасения Алкивиада. Решив, что лучше всего будет попытаться расчленить противника, Фрасибул стремительно двинулся к востоку от того места, где остановились и свои, и вражеские суда, напротив той площадки, где сошлись в рукопашной люди Алкивиада и Миндара. Последние были слишком поглощены боем, чтобы воспрепятствовать высадке экипажей Фрасибула, и когда Миндару стало об этом известно, он направил против них отдельные части из числа союзнических отрядов, а также персидских наемников. Завязалась еще одна схватка. Поначалу бой складывался в пользу Фрасибула, но затем ему пришлось перейти к обороне. Все же дрались его люди упорно, и потери с обеих сторон были тяжелыми.

Афиняне уже начали выдыхаться, когда наконец подошли суда с гоплитами Херея на борту. Стоило им высадиться на узкую полоску берега, которую все еще удерживали люди Фрасибула, как чаша весов начала клониться в сторону афинян. Первыми дрогнули наемники, за ними пелопоннесцы. Охваченные боевым пылом люди Ферамена двинулись под его началом вдоль побережья на выручку изрядно потрепанному отряду Алкивиада. Столкнувшись с этой новой угрозой с тыла, Миндар оказался вынужден во второй раз разделить свои силы. Вскоре после прибытия Ферамена спартанский флотоводец погиб, после чего зашатались и пустились в бегство даже спартанцы. Афиняне преследовали их до тех пор, пока со стороны холмов не донесся цокот копыт, свидетельствующий о приближении персидской конницы Фарнабаза.

Поворачивая назад, в сторону моря, афиняне увидели, что над триерами, оставленными сиракузцами, поднимаются языки пламени. Некогда эти сицилийцы пересекли всю греческую территорию, чтобы приложить руку к уничтожению афинского флота. Теперь они жгут собственные суда, лишь бы они не достались афинянам. День, начавшийся дождем, кончился пожаром. Остальные же корабли Миндара были захвачены целыми. Так свойственное Алкивиаду легкомысленное отношение к любым планам, его безрассудная отвага превратили чаемое скромное достижение – захват всего-то одного города – в величайшую морскую победу Афин с самого начала Пелопоннесской войны.