Влюбленный повеса

– Кончина Наполеона, конечно, могла бы стать толчком, поводом для их примирения, – произнесла Натали. – Но я предполагаю, что родители разъехались не только из-за политического разномыслия с отцом. А вдруг моя мать сердится на британцев вообще? Например, за то, что они отстранили ее кумира от власти? Она всегда была очень упрямой и тщеславной.

– Мы заставим ее думать иначе, моя дорогая, – пообещал Райдер.

Немного помолчав, он кивнул в сторону роскошной кровати в стиле Людовика XVI с шелковой драпировкой, возле которой на ночном столике в ведерке со льдом стояла бутылка шампанского.

– А сейчас, могу ли я, моя дорогая, убедить тебя придти ко мне на ложе?

Натали нежно улыбнулась ему, и он почувствовал, как радостно затрепетало его сердце.

– Тебе никогда не нужно убеждать меня, – прошептала она, становясь на цыпочки и озорно целуя его.

На следующий день Райдер и Натали решили после полудня нанести визит ее матери. Они поздно проснулись, затем увлеклись любовными играми, а потом Райдер решил побаловать ее продолжительным завтраком в постели. Наконец, они собрались и вышли из отеля.

Теперь они шли прогулочным шагом по улице Риволи, любуясь ее зелеными террасами и статуями Садов Тюильри. Они выглядели, как супружеская пара со значительным опытом семейной жизни. День выдался теплый. Натали надела закрытое дневное платье из тонкого голубого муслина и соломенную шляпу с шелковыми цветами. В ближайшем орешнике громко щебетали птицы. По бульвару быстро катил красивый кабриолет.

Дойдя до угла, они повернули и направились влево по улице де Кастильоне мимо магазинов и ресторанчиков. Вскоре они вышли на Вандомскую площадь, которая раньше служила плацем для проведения парадов. Теперь ее окружали дома в стиле эпохи Людовика XIV. Райдер взглянул на бронзовую колонну в центре площади. Прежде на ней стояла статуя Наполеона, теперь она отсутствовала.

– Ты уверена, что твоя мать живет здесь? – спросил Райдер, с благоговением рассматривая каменные арки и суровые колоннады.

– Не совсем, – ответила Натали. – Хотя на конверте, помню, был указан дом на Вандомской площади.

Райдер погрозил ей пальцем.

– Ага! Значит, прежде чем бросить письмо в огонь, смотрела на обратный адрес.

Натали промолчала. Они проходили как раз мимо Вандомской колонны. Посмотрев на высокий металлический обелиск, она растерянно повернулась к Райдеру.

– Разве наверху не должно быть статуи?

– Она была там. Статуя, изображавшая самого Наполеона I. После битвы при Аустерлице в 1805 году у Бонапарта оказалось более тысячи трофейных пушек. Он приказал переплавить их и установить из этого металла колонну, а наверху свою собственную статую. Во время реставрации, кажется, в 1814 году статую сняли.

Натали покачала головой.

– Сняли! Какие они решительные, эти французы. Ну, теперь я уверена, что моя мать живет здесь. Она обязательно должна была выбрать место недалеко от своего героя – Наполеона.

Вскоре они нашли нужный им номер и прошли под арку великолепного дома. В холле спросили у пожилого джентльмена, где может находиться нужная им квартира. Причем Натали спросила его на французском, а он ответил ей на безукоризненном английском.

– Ах, мадам Десмонд? Это третий этаж. Первая дверь налево.

Поднявшись на три пролета, они оказались перед двойными дверями с красивыми панелями и коваными позолоченными ручками.

Уловив в глазах Натали какое-то колебание, Райдер быстро поцеловал ее в лоб.

– Выше нос, милая! Все будет хорошо.

На стук вышел высокий худой дворецкий, который озадаченно посмотрел на посетителей.

– Мадам, месье, чем могу служить? – спросил он на французском.

– Скажите мадам Десмонд, что пришли ее дочь и зять, – произнес Райдер.

– Пардон, месье, – ошеломленно посмотрел дворецкий на гостя.

В следующее мгновенье сердце Натали замерло, потому что она услышала, как мать окликнула дворецкого.

А несколькими секундами позже Натали и Райдер увидели перед собой высокую женщину средних лет в низко вырезанном платье из голубого сатина с завышенной талией. Райдер сразу же оценил, что его красивая жена есть копия матери. Та же форма лица в виде сердечка, те же карие глаза, те же каштановые волосы. Дезире Десмонд держалась с изяществом и достоинством. Ее каштановые волосы с серебряными нитями седины были завиты и подняты вверх.

Увидев у двери гостей, Дезире вдруг прижала руки к груди, и ее лицо залилось краской.

– Натали, дорогая моя! – воскликнула она. – Неужели это действительно ты?

Мать бросилась вперед, и дочь мгновенно оказалась у нее в объятиях. Неожиданная искренность материнских чувств потрясла Натали, она оказалась совершенно обезоруженной. Вдохнув такой знакомый с детства запах духов матери, она невольно ощутила себя девочкой, которую заботливо и нежно прижимает к себе любящая мать.

Дезире поцеловала дочь в щеку, потом немного отстранилась назад, вытирая слезы.

– О, моя дорогая, я не могу поверить, что ты и правда здесь! Как я мечтала об этом моменте! А ты превратилась в обворожительную молодую женщину!

– Спасибо, мама. Ты тоже хорошо выглядишь.