Вначале я умер…

– Сейчас бы наебениться вискаря на Ибице, а потом пойти на пляж с красивой девчонкой и заняться с ней сексом прямо на песке, – прервал всеобщее молчание Добряк.

– Прямо на песке не самая удачная идея. Я пробовал пару раз, песок забивается куда не надо, – предостерег его Красавчик.

– Да, нет чувак, на Ибице особенный песок – для молодых и горячих, – Добряк был настроен решительно.

– Да, да, там блять нано-песок, он не забивается куда не надо, – Сисадмин сам заржал своей шутке.

– Да, идите вы, – отмахнулся от них Добряк.

«Наебениться вискаря на Ибице» стало молодежным аналогом моего более зрелого «упиздовать в закат на кабриолете». И время от времени кто-нибудь из нашей четверки обязательно использовал эту фразу для выражения усталости от повседневной рутины, в том числе и я конечно.

– Бля реально, сейчас бы забить на всё: на курсовые, зачеты, сессию, экзамены и съебаться на Ибицу ненадолго, – мечтательно произнес я.

– Ага, ненадолго – месяца на два так! – добавил Красавчик, и мы вновь дружно заржали в предрассветной дымке.

Это был смех сквозь слезы. Смех над своим желанием убежать от судьбы. Хотя мы прекрасно понимали, что судьбу нам не изменить, не купить ни за какие монеты и что скоро наша веселая молодость закончится…

18.

На первом курсе института у меня появился дедушка – Думов Матвей Владимирович. Он пришел в этот мир в возрасте 71 года. Больше всего этому радовалась моя бабушка, конечно она не знала какой у него окажется характер, но была готова принять его таким какой он есть. Такая вот бабушкина мудрость. Главное, говорила она, что теперь её жизнь стала полной – есть и муж и дети и внуки. А у меня появилось едва осязаемое предвкушение приятных беззаботных деньков на летних каникулах у бабушки с дедушкой – предвкушение счастливого детства. Детства неизбежного, но еще такого далекого, как мне тогда казалось. Пока же я пытался смириться с тем, что молодость подошла к концу.

Хотя она даже не прошла, а стремительно пролетела – мы даже оглянуться не успели. Молодость, которую мы ждали всю жизнь, безрассудно поторапливая годы унылой и тяжелой, как нам тогда казалось, взрослой жизни; молодость, которая представлялась нам временем отложенных удовольствий и каковой она по факту и оказалась, пролетела, как короткие веселые каникулы в компании закадычных друзей. А лучшие годы молодости – студенчество, и вовсе промчались вихрем отвязных вечеринок, раз в полгода прерываемых бессонными экзаменационными сессиями.

В самом конце первого курса, мне пришлось переехать из общежития домой к родителям. Я вернул свой старый статус на страничке «Вконтакте» – «Каждый человек сам пишет сценарий своей судьбы, хоть иногда и приходится терпеть соавторов». Свобода и вседозволенность молодости начали медленно, но неумолимо поглощаться родительским надзором.

«Жизнь не справедлива!» – в этом я еще раз отчетливо убедился сразу после своего восемнадцатилетия. 18 лет – это возраст когда у тебя в голове вдруг возникает куча планов о том, как бы ты мог изменить свою жизнь, если бы тебе дали такую возможность. Но вся беда нашей жизни заключалась в том, что такой возможности у тебя уже не было и никогда больше не будет. Теперь все перемены твоей жизни должны быть одобрены и разрешены людьми весьма консервативными – твоими родителями, ведь сам ты по закону уже не дееспособен.

Более того сразу после 18-летия, независимо от того как складывалась твоя судьба ранее, ты приходишь в одну точку со всеми остальными сверстниками – все дороги вели в среднюю школу. Мы четверо не стали исключением и, забрав документы из КАМПИ, понесли их сдавать в школу. Но каждый в свою! Мы – верные друзья, прошедшие вместе 30 лет жизни, теперь должны были учиться в разных школах, расположенных в разных частях города. Очередной нелепый поворот судьбы!

Так наш квартет распался раз и навсегда.

Я начал учиться в средней школе №6 поселка ЗЯБ, в классе нас было 28 человек: 13 мальчиков и 15 девочек. По персоналиям это было что-то с чем-то. Если учеба в институте подразумевала хоть какую-то общность студентов в пределах целого курса: примерно равный, не ниже определенной планки, уровень интеллекта; примерно одинаковые увлечения; схожее чувство юмора и так далее, то с одноклассниками был полный расколбас. Это казалось вообще были люди с разных планет – бывшие экономисты, грузчики, водители, директор продуктового магазинчика, каменщик, детский тренер по волейболу, продавщица на рынке, охранник на заводе, нянечка в детском саду, крановщик, повар в столовой, менеджер по страхованию, бухгалтер, водитель такси, юрист, домохозяйка, еще один бухгалтер. «Господи, что у меня может быть общего со всеми этими людьми? За что мне десять лет в одном классе с этой сборной солянкой?» – думал я, глядя на своих одноклассников на вступительном балу.