Внедрение

Странно, что перевес этого «теперь» немного сдвигает настоящее время в будущее. Подобное явление — существеннейшая черта этого замечательного языка. Если шемахоя Б, язык наркотического транса, глубоко самовнедрен — а именно на эту мысль меня наводят мои записи — значит, выражение «теперь» уже потенциально оплодотворено будущей полнотой выражения. Подобная форма выражения позволяет избавиться от временной протяженности, которая неизбежна при произнесении утверждения (принимая в расчет, что временные обстоятельства, меняясь, фактически отменяют истинность утверждения).

Еще о языке шемахоя.

В действительности отношения со временем у шемахоя еще тоньше, чем я подозревал. Они способны использовать те же слова из птичье-перьевого словаря, выполняющие функцию числительных, для измерения прошлого и будущего времени. Однако эти «числительные» времени не фиксируют единиц, не составляют совокупности. Вместо этого они, очевидно, модулируют содержание в соответствии с содержанием отсылки. Таким образом, те же самые числительные могут измерять и исчислять стадии развития человеческого зародыша от зачатия до рождения, в то время как другой контекст может измерять и подсчитывать стадии всей человеческой жизни.

Короче говоря, совершеннейшая головоломка для бедного глупого караиба вроде меня! Их речь — поразительно тонкий и гибкий инструмент, несущий на себе след высокой языковой культуры. Обстоятельства «йи» и «йи-йи» играют чрезвычайно важную роль в речевом процессе. Составное слово «кай-кай-йи» обозначает количество чего-либо: стадий беременности, человеческого возраста, составных частей ритуала — на протяжении общей и непрерывной линии времени. В то время как не менее полезный термин «йи-кай-кай» обозначает количество чего-то настоящего, развернутого в обратную сторону, — к прошлому — в ту сторону, куда поток внедренной речи уносит течение жизни.

Кайяпи продолжил свою историю с того места, на котором прервал ее несколько дней назад.

— Ты слушаешь, Пи-эр? Кай-кай запел забавную песенку. Он хотел рассмешить колоду. Потому что он знал: силой дятлу никогда не продолбить в колоде дырку. А песня его была очень смешной, потому что все время повторялась, и с каждым разом все смешнее. Потому что его песня была как змея, которая скручивается вокруг себя кольцами. И все же колоду песня не рассмешила. Она крепко зажала рот и не открывала его. Тогда у кай-кай появилась еще одна мысль. Ты ведь помнишь — он очень легкая птица. И когти у него не такие большие, как у дятла. И вот кай-кай пощекотал колоду своим маленьким коготком…

Я не сразу понял, что обозначало слово «щекотать» — и Кайяпи любезно продемонстрировал это, ткнув пальцем мне в бок. При этом щекотал он весьма осмотрительно, совсем как кай-кай щекотал бревно в его истории. Кайяпи пытался заставить меня рассмеяться. Но я сразу вспомнил о Праздном Зубоскальстве и сделал каменную физиономию. Кайяпи одобрительно усмехнулся.

— И так кай-кай щекотал колоду, пока она не рассмеялась. В тот момент, когда колода открыла рот, чтобы рассмеяться, женщина-змея запрыгнула в ее утробу и быстро свернулась там кольцами, так что колода не успела ее оттуда выплюнуть.

— …Вот так, Пи-эр, — торжественным тоном провозгласил Кайяпи, похлопывая по своему довольно упитанному животу, — у нас, людей, появились внутренности. Но у женщины еще осталось внутри немного пустой колоды — достаточно места, чтобы свернуться калачиком ребенку…

Неожиданно лицо Кайяпи помрачнело:

— Я голоден, Пи-эр. В моем животе появилась дырка…

И он побрел поискать сушеной рыбки пирараку, которую жевал беспрестанно.

Дождь зарядил не на шутку. Но в скором времени тонкие лучики пробились сквозь гущу ветвей.

А из глубины джунглей доносился треск веток и истерический визг дикой свиньи, на которую со всеми предосторожностями охотилась местная молодежь: «квиексада» считается зверем опаснее ягуара. В конце концов отдаленная возня закончилась пронзительным эхом, отразившимся от зеркальных вод…

Сегодня Кайяпи закончил свою историю.

— Значит, вот как появились внутренности, Пи-эр. Однако и змею тоже хотелось получить что-нибудь. И он пополз дальше, пока не достиг того камня.

— Который вроде пустой тыквы? Кайяпи снисходительно усмехнулся.