Внешнеполитическая программа А. Л. Ордина-Нащокина и попытки ее осуществления

В условиях, когда выяснилась полная несовместимость позиций сторон и ни одна из них не желала идти на уступки, переговоры двигались к своему финалу[269]. Было ясно, что мирного соглашения заключить не удастся (а заключить перемирие без серьезных уступок с русской стороны категорически отказывалась польско-литовская делегация), но обе стороны не были заинтересованы в прекращении переговоров. В итоге была достигнута договоренность о том, что переговоры не прекращаются, а прерываются до 1 июня 1665 г.

[270] Отсрочка мотивировалась тем, что комиссары должны сообщить об итогах переговоров участникам сейма, который должен был собраться в конце 1664 г. («съезды отложили для сложения сейму», как говорилось в отписке великих послов царю[271]

)

С обсуждением отношений России и Речи Посполитой на сейме в Москве могли связывать известные надежды. Если королевский двор и был удовлетворен безрезультатным исходом переговоров, то в стране явно не все испытывали удовлетворение. Провожавший комиссаров по окончании переговоров подполковник Василий Тяпкин (впоследствии первый русский резидент в Речи Посполитой) сообщал, что «в Пацове… войске на комисаров гораздо нарекают, что они миру не учинили, а естьли б, де, они через войско ехали, то б их всех побили»[272]. Даже некоторые из королевских комиссаров в беседах давали понять, что они были бы готовы заключить мир на более приемлемых для России условиях. Так, один из комиссаров, подкоморий кременецкий Стефан Ледоховский, в беседе с А. Л. Ординым-Нащокиным говорил, что Речь Посполитая могла бы уступить России Смоленск и Северскую землю и только вопрос об Украине остается камнем преткновения

[273].

С предложением направить русских великих послов на сейм для заключения вечного мира и союза с Речью Посполитой к царю обратился А. Л. Ордин-Нащокин с очень интересной запиской[274]

. Отправить послов на сейм он предлагал потому, что польско-литовские комиссары неоднократно заявляли, что именно на сейме будут принимать окончательные решения. При этом он полагал, что предложенные комиссарам русские условия мира следовало бы разными способами (через гонцов, пленных и др.) сделать известными широким кругам шляхты, чтобы «ведали в Княжестве Литовском и поразумели, что правдою взыскиваятца от Великие России мир»[275]. Если этого не сделать, то «на сейме поруганье будет от сторонних людей, что время испущено», а в июне 1665 г., когда должны возобновиться мирные переговоры, «с польские и литовские стороны будут с великими ратьми», чтобы добиться выгодного мира, и война будет продолжаться.

А. Л. Ордин-Нащокин продолжал отдавать себе отчет в том, что предложенные условия могут вызвать недовольство в русском обществе, но если ранее он запальчиво заявлял, что этим можно пренебречь, то теперь он предлагал добиться одобрения условий «вечного мира», объявив их «всех чинов выборным людем». Это собрание, по его мнению, должно было принять решение о выплате шляхте денежной компенсации за ее отходящие к России владения. Это нужно сделать, «чтоб все люди тем утешились и в денежных зборах не оскорблялись, что не на войну, а на умиренье казна готовить». Политик явно испытывал беспокойство, что общество не захочет нести новые жертвы, связанные с заключением мира. Это же собрание должно было решить, какую часть многочисленного «полона» – «мещан и пашенных людеи» освободить с заключением мира и на каких условиях. А. Л. Ордин-Нащокин понимал, что освобождение столь многочисленного «полона» затронет конкретные интересы самого широкого круга людей, и поэтому и предлагал, чтобы соответствующее решение было подкреплено авторитетом «выборных людей».

Наконец, собор должен был одобрить предусмотренное условиями «вечного мира» решение украинского вопроса. Связано это было с тем, что в свое время Войско Запорожское было принято под власть царя по решению Земского собора 1653 г.[276] В этой части своей записки А. Л. Ордин-Нащокин доказывал, что лишь предлагаемое решение обеспечит установление мира: «и здержано будут черкасы крепким миром неподвижно». Уже здесь проявилось, может быть, еще в более яркой форме, чем в более ранних его записках, представление о «черкасах» как некоей враждебной, анархической силе, которую нужно обуздать. Далее в тексте обнаруживаются прямые отрицательные отзывы, отражающие подобное восприятие «черкасов»: «А черкасская в подданстве неправда всему свету явна в их непостоянстве и хотят, чтоб война и кровь никогда не престала». Из сказанного следовал очевидный вывод: «И такои народ своевольнои недобро бес крепости великим государям держать, чтоб и иные к ним такие ж не множились». Высказывания эти столь ярки, что не нуждаются в комментариях. В письмах и указаниях царя Алексея, уже цитировавшихся выше, можно обнаружить черты иного отношения к «черкасам» – сознание духовного родства с ними, как с православными, понимание, что для достижения стабильности нужно предоставить «черкасам» определенные «вольности» не только на Левобережной, но и на Правобережной Украине.