Внешняя беговая

— Мне надо было еще тогда, в тот самый первый день, придавить этого Арнста где-нибудь в студии, и вся недолга. От него уже тогда, вовсю смердело. А я, видишь, поскромничал, думал, ладно, обойдется как-нибудь. А оно вон как обернулось в итоге, — не слушая полковника, сказал Афанасьев.

— И все-таки лучше поздно, чем никогда, — резюмировал Павел глядя прямо в глаза правителю России.

Тот не стал отводить своих глаз и сказал, словно продолжил уже когда-то начатый спор:

— А ты, Павел, тогда был прав на все 100 %, когда говорил о когнитивном диссонансе. Помнишь?

— Помню, — кивнул головой каптри.

— А я был неправ. Признаю. Прежде чем браться за переустройство базиса, следует хорошенько покопаться в надстройке, — постучал он пальцем по своему виску. Почистить ее надобно от всякой гнили и вони, иначе она опять загубит все благие начинания. А если терапия не поможет, — кивнул он в сторону Айболита, — то тогда придется вызывать нейрохирургов и делать трепанацию черепа.

— А без этого никак?

— Никак. Омертвевшие части головного мозга надо безжалостно удалять, чтобы они не захватили еще здоровые клетки.

— Но отсекать ткани головного мозга — это не совсем то, что ампутировать конечности. Есть риск превращения в клинического дебила.

— Есть, конечно. Но альтернативой этому может быть только смерть всего организма, — махнул диктатор рукой и опять уставился в окно.

До самого Ново-Огарево ехали молча, как надувшиеся сычи.

II.

Пос. Ново-Огарево, резиденция Главы Высшего Военного Совета России.

Уже на подъезде к резиденции, Афанасьев вновь начал вести себя возбужденно: ворочался на своем сидении, что-то бормотал бессвязное себе под нос. Сопровождавшие его опять начали волноваться за душевное состояние Верховного, многозначительно поглядывая на доктора, но тот не выказывал никаких признаков беспокойства, резонно считая, что все идет в нужном ключе, а потому и не стоит лишний раз применять медикаментозное вмешательство. Так или иначе, но в свою резиденцию он прибыл уже опять в состоянии возбуждения.

Не давая охраннику, дежурившему у крылечка сбежать по ступеням и открыть дверцу автомобиля, Афанасьев сам, едва машина притормозила у парадного входа, открыл ее и выскочил наружу. Вся свита, включая и доктора, спешно последовала за ним. Широкими шагами, ступая через одну ступеньку мраморной лестницы, он бодро взобрался на второй (жилой) этаж дома, словно юнец, а не пожилой человек, готовящийся на днях отпраздновать свой шестидесятипятилетний юбилей. При этом он продолжал бормотать под нос слова:

— Какой позор?! Мой грех! Ладно. Я, вам всем покажу!

Анастасия была уже дома. В связи с пандемией, повлекшей за собой удаленную систему обучения, в группе продленного дня не было необходимости и ее пришлось временно отменить до особого распоряжения Минобразования. Зять тоже был дома. Ему на смену выходить было, как раз после Павла, и свободное время он решил посвятить общению с женой, а заодно и помочь ей поклеить новые обои в их общей спальне. Анастасия, ползая по полу коридора, ведущего в спальню, отмеряла при помощи большой линейки куски очередного рулона, чтобы потом аккуратно их отрезать такими же большими ножницами, а Петр, с голым торсом и заляпанными чем-то трениками, надев на голову пилотку, сделанную из газеты, помешивал кистью в ведерке разведенный клей. Злые языки утверждают, что нет лучшего способа проверить чувства влюбленных, чем совместное оклеивание обоев. Вот, видимо, исходя из этого принципа, молодожены и решили, несколько запоздало, проверить крепость своих отношений. Дела у них шли довольно споро, по крайней мере, криками и взаимными препирательствами они свою деятельность не сопровождали, разговаривая на, совсем уж отвлеченные темы. За этой, почти идиллической картиной их и застал, ворвавшийся, как непрогнозируемый ураган, отец и тесть в одном лице.

— Папа?! — изумленно подняла голову от пола Настя. — Ты чего так рано?! Что-нибудь случилось?!