Внук Персея. Сын хромого Алкея

Креонт поднялся с кресла, прошелся по мегарону, разминая затекшие ноги. Встал перед фреской, где в битве сошлись два отряда. Рты, исковерканные криком, воздетые к небу копья. С Олимпийских высот на воинов взирал Арей Губитель в конегривом шлеме. Фреска была единственной в зале, изображавшей войну. На остальных – пиры, стада, женщины с колосьями в руках. Много мира и чуть‑чуть войны. Этого хватало, чтобы мир казался хрупким.

– Мне жаль, что ты недолго пробудешь фиванским лавагетом.

– Не хорони меня раньше времени!

– Напротив, – обернувшись, Креонт подмигнул собеседнику. – Я желаю тебе долгой жизни и благоденствия. Если бы это зависило от меня, ты бы жил вечно.

– Ты доверяешь мне войско только на время похода?

С видимой досадой Креонт потер переносицу. «Зачем ты делаешь из меня дурака?» – читалось на лице басилея. В своем удивлении он был не одинок. Амфитрион тоже чувствовал себя дурак дураком. Намеки Креонта оставались для него тайной за семью печатями.

– Сын Алкея Могучего. Внук Персея Горгоноубийцы. Внук Пелопса Проклятого, – Креонт произносил слова нараспев, как гимн. – Победитель Тевмесской лисицы. Гроза телебоев. Сокрушитель Птерелая Неуязвимого. Избавитель Пелопоннеса от тафийских пиратов. Муж дочери микенского ванакта. Законный претендент на тронос Микен. Славных Микен. Златообильных Микен…

– Я не собираюсь…

– Расскажи это рыбам в море. Они поверят. Микены с радостью примут героя! Твой дядя Сфенел? Если я хоть что‑то понимаю в политике, он сам уступит тебе власть, удовольствовавшись Тиринфом. Ванакт Амфитрион! Народ будет ликовать. Полагаю, десяти лет тебе хватит, чтобы возликовал весь Пелопоннес. Возможно, понадобятся две‑три небольших победоносных войны. Но ты справишься!

– Ты басилей, – вздохнул Амфитрион. – Ты думаешь в точности, как они.

– Кто?

– Басилеи Пелопоннеса.

– Поход на телебоев? – спросил басилей Тегеи.

– Надо подумать, – сказал басилей Мантинеи.

– Надо подумать, – сказал басилей Птолиса.

– Надо подумать…

– Мне нужен ответ, – сказал Амфитрион. – Я должен знать, на кого могу рассчитывать.

– Нет, – сказал басилей Спарты.

– Нет, – сказал басилей Орхомена.

– Нет, – сказал басилей Коринфа.

– Нет…

– Что – «нет»? – спросил Амфитрион. – Вы отказываетесь присоединиться к походу? Или отказываетесь дать немедленный ответ? Что вам нужно, чтобы принять решение сейчас?

– Дай клятву, что никогда не сядешь на тронос Микен, – сказал басилей Фенея. – Я не хочу, чтобы однажды Амфитрион, ванакт микенский, встал под фенейскими стенами.

– Дай клятву, что не сядешь на тронос Тиринфа, – сказал басилей Кафии. – От Тиринфа до Микен – один шаг. Я не хочу, чтобы ты пришел в Кафию с бронзой в руке и славой за плечами.

– Дай клятву, – сказал басилей Коринфа. – Иначе ты всех нас приберешь к ногтю. Ну и что, что уже клялся? Мне тоже поклянись.

– И мне…

– Клянусь, – сказал Амфитрион.

– Арголида согласна.

– Лакония согласна.

– Ахайя согласна.

– Аркадия согласна.

– Мессения согласна.

– Элида согласна.

Они боялись очистить изгнанника. Боялись, что очищенный изгнанник вернется живым кошмаром, новым Пелопсом Проклятым, объединителем Пелопсова Острова. Но если очистим не мы, и если впоследствии не вернется – отчего же не пограбить, поживиться за компанию с чистым, как родниковая вода, изгнанником? Ты только убей Птерелая, говорили они. Убей Неуязвимого. Ты – внук Персея, ты сможешь.

«Сможешь ли?» – сомневались их глаза.