Внутренние новеллы

- Это все амитриптилин. - сказал он. - От него памяти никакой. Я начал принимать ноотропил, чтобы улучшить мозговое кровообращение. Неделю назад. А что было потом? - он поморщился. - Был день рождение кента, с которым я познакомился в реанимации... Блин! Да ведь я пошел к Ольге. Я ведь ее убил! Андрюха, вот тебе деньги, сходи возьми чего-нибудь, лучше "Каберне". Посидим. Потом на вокзал. Уедем в Иркутск. В Иркутске мне обещали букеровскую премию. Факинг шит, я же обменялся с Ольгой паспортами, все пропало. Поедем на электричках. Иначе - милиция, следствие, тюрьма, подписка о невыезде.

- Хорошо, хорошо, - успокоил я. - Сейчас все возьмем: и билеты, и "Каберне", и подписку...

- У вас такие милые глупые лица. - сказала женщина. - Хотите я вас нарисую? А хотите я за вином схожу, за шампанским? У Валентина есть деньги.

- С ума сойти. - вздохнул Валентин. - Я убил Ольгу. Палкой.

- Это неправда. - возразила Лиля. - Ты руки мыл перед тем как прийти ко мне?

- Нет.

- Вот видишь. Руки у тебя чистые. Значит все в порядке. Но пусть Андрей все равно туда сходит. А потом мы отметим Великий пост. Мне сказали, что в русской церкви все понарошку, и у монахов жены есть.

- И не только в русской. - откликнулся я. - В штате Юта, где живут мормоны, у всех американцев по две жены, а у мормонов одна. Только я не пойду к Ольге домой. Если там милиция, они могут подумать, что это я убил, а у меня нет алиби. Нас и так люди путают с Валентином.

- Ты лучше сходи. - попросил Валентин. - Выпей пива и сходи. Надо узнать, что я сделал. Может быть, мне померещилось, тогда и в Иркутск не поедем.

- Мы, лучше поедем на Кавказ, потому что всякий русский поэт должен побывать на Кавказе. Мне это сказал один нефтяник с Крайнего севера…

- Ой, что я придумала! - взвизгнула Лилия. – Подождите.

Она куда-то метнулась и прибежала с карандашным портретом усатого мужчины в костюме, подписанного большими буквами ТОВАРИЩ СЛЕДОВАТЕЛЬ. В центре комнаты стоял круглый стол. Над ним лампочка голая на шнуре черном. На столе сумка хозяйственная, тоже черная. Лилия села за стол, держа портрет на вытянутых руках справа от себя.

- Как будто я Ольга. – сказала Лилия. – А в сумке магнитофон, и они все слышат, о чем мы говорим…

***

Голоса доносились из черной хозяйственной сумки.

Высокий мужчина с черными усами засунул в нее руку, раздался щелчок, голоса смолкли.

- Подождите, - запротестовала женщина, сидевшая рядом с ним у стола. - Это еще не все. Там дальше есть слова, свидетельствующие о том, что виноваты оба. Они препираются, как сообщники, которых на месте преступления накрыла тень правосудия.

- Я понимаю вашу реакцию, Ольга Олеговна. - устало сказал усатый мужчина. У вас на голове шишка. Все-таки он попытался. - Мужчина кивнул в сторону сумки. - Но у вас слишком хорошая реакция, опять же мои уроки греко-римской борьбы не прошли даром. Но в этом нет криминала, увы, каждый взрослый мужчина - параноик, и хочет убить свою любовницу. Почитайте Кодекс.

- Я его знаю не хуже вас. - возмутилась женщина. - А Иркутск? Да одного Иркутска достаточно...

- А таинство исповеди? - мгновенно отреагировал ее собеседник. - Оно священно Ольга Олеговна, священно. - Женщина побледнела. - И мы никому не позволим забыть об этом.

Ольга, высокая, даже сидя на стуле, ссутулилась и подтянула колени к подбородку.

- Как же я, дура, не догадалась. - прошептала она. - Вы православный.

- Разумеется, - улыбнулся мужчина. - Я ведь полковник.

И он снова запустил руку в черную сумку.

***

- Каждый русский поэт должен побывать в Русской православной церкви. - произнес Валентин. После короткого периода эйфории, вызванного коктейлем из "Каберне-Совиньон", пива и реланиума, им снова овладело смятение. Мне было хорошо, я только отметил, что хозяйка квартиры куда-то подевалась. Но Валентин сказал, что это даже к лучшему, и что Лилия сразу показалась ему подозрительной: подошла на улице, спросила " вы тот самый Валентин?", привела сюда.

- Концы с концами не сходятся. - у меня в желудке захлопало крылышками нехорошее предчувствие. - По ее словам, это ты к ней пришел. Ты ведь любишь тетенек без башни, я знаю.

Валентин вскочил на ноги, опрокинул пустые бутылки и бросился к вешалке. Потом вернулся в комнату, чтобы поторопить меня к бегству:

- Это засада, Андрюха, она колдунья. - кричал он, дергая меня за руку, потому что тело мое странно обмякло. - Ты ведь тоже повел себя так, будто знакомы.

Я был не в силах ответить, но смутно вспоминал, что он прав.

- Берем такси, едем в церковь. Там нас поймут. - продолжал шуметь Валентин, подталкивая меня к двери. - У меня все еще есть деньги!

За рулем таксомотора сидел угрюмый водитель в черной кожаной куртке со множеством блестящих металлических нашлепок. На голове у него был платок, повязанный a la пират. Черные очки завершали облик крутого перца. Когда мы уселись в авто, он до предела выкрутил магнитофонный регулятор громкости. Ехали молча, размазанные рок-н-роллом по заднему сидению. Я раньше думал, что все таксисты слушают песню про поручика Голицына, и поделился этой мыслью с Валентином.