Внутренние новеллы

Но только не в то утро! Только не бежать! Кажется, ночью мне отрубили голову, и донести ее хотя бы до почтовых ящиков, не говоря уже о пивном ларьке будет ох как не просто. Я воспользовался лифтом. И застрял в нем, словно удавленник, подвешенный где-то между пятым и шестым. Я ударил по клавишам лифта, как пианист. Ни звука в ответ. Слышу только, что сердце тихо уходит в пятки. Я в ужасе, а вокруг тишина одиночной камеры. А на улице - люди и пиво. А у меня только деньги, и я смотрю на них, словно Робинзон Крузо. Зачем они мне? Презренная бумага, которая даже не пахнет. В ярости впиваюсь зубами в купюру, кажется, пятитысячную... И происходит чудо. Душа перестает гореть, словно плеснули на нее бутылку свежайшего "жигулевского" за четыре пятьсот. Делается покойно и мирно, я опускаюсь на корточки, немного удивленный, озадаченный вопросом – откуда у меня деньги? Те, что я только что съел. Их не было вчера, когда я засыпал, следовательно, проснувшийся сегодня с деньгами в кармане – не я:

С деньгами в кармане – не я.

Я бездельник без денег.

А тут еще одно чудо или слуховая галлюцинация – поди разберись, но из специальной дырки в стене раздается знакомый голос, говорящий:

- Здорово, Андрюха.

- Валентин, - говорю я. - Как ты меня нашел?

- То есть как? Я тебе домой звоню. Ты что, не дома?

- Нет, - отвечаю. - Я в лифте. А ты где?

- Нигде. Меня больше нет. Но у меня к тебе есть одна просьба...

Я слышу, что он как будто скрежещет зубами, удерживая слезы.

- Постой, - говорю. - Успокойся. Скажи, где ты.

- Просьба. - повторяет он. - Я книгу написал. Издай ее. Рукопись в моем столе, в правом ящике.

- Где ты, Валентин? - кричу я. - Что ты наделал?

- Я только что убил Ольгу. - говорит Валентин. - У меня руки по локоть в крови. Меня больше нет.

- Скажи мне, где тебя нет. Я приеду. Я что-нибудь придумаю.

Мне страшно интересно, я никогда еще не разговаривал с живым убийцей. Не в силах больше контролировать себя, Валентин разражается рыданиями и называет адрес. В этот момент нашу беседу прерывает голос лифтера:

- Сейчас поедем!

- Поехали! - откликаюсь я весело и задорно, как капитан Гагарин, а сам думаю о насилии. До чего оно соблазнительно для сильных натур. Вроде Валентина. Всегда перед выбором: другого или себя?

Начал он с себя и многое перепробовал. Таблетки, бритвы, табуретки, скользящие петли, с дикими зверями клетки. Иногда мне казалось, что он высмеивает смерть. Или использует ее как наркотик. Стоит хотя бы раз отключить инстинкт самосохранения, и ты уже за чертой. Валентин виртуозно балансировал на этой грани. В очередной раз вернувшись домой из реанимации, он рассказывал, как интересно умирать.

Обдумывание смерти бесполезно, говорил он, пока ты не ступишь на ее территорию. Пока не освободишься от смысла, истины, дружбы с Платоном и аристотелева дерьма. В топку древних греков! Туда же осознанную необходимость. Просто делай, что хочешь, и откроются двери возможного и невозможного. Пройдя через сотню миров, понимаешь, что Данте был крут, и Сведенборг был крут, а ты круче их всех.

Валентин, правда, усложнял себе жизнь писанием книг, точнее, стихов. Но больше так, для усиления образа инфант террибля. Его поэзы были о любви к девушкам, которых он замордовал и бросил, или же они над ним поиздевались и ушли. Однако, какой странный адрес он мне сообщил. Он там не живет, это точно, скорее всего, он скрывается. А раз так, получается, что какую-то подлянку ближнему своему он все-таки сделал.

Тут я начал слегка попугиваться при мысли, что его убежище может оказаться ловушкой. Целых полгода Валентин не звонил, при встречах на улице вел себя странно (измерял пальцами расстояние между пуговицами у меня на рубашке), а теперь я ему сразу поверил. И куда, собственно, так спешить? Помочь смыть кровь, замести следы, вынести мусорное ведро? Нужное подчеркнуть.

Нет, я не смогу ничего придумать, пока не посмотрю ему в глаза. Если он убил, глаза у него будут другие. Я пойму.

****

Дверь открыла сумасшедшая Лилия. Меня к ней однажды прижало в общественном транспорте. Женщина тогда воспользовалась моментом и по-быстрому выдала мне свою страшную тайну. Оказывается, при мысли о неизбежности смерти она сразу теряет сознание. Это откровение приходит к ней каждый день, поэтому шансов на личную жизнь нет.

- Все так интересно. - сказала Лилия. - Я раньше никогда не проводила с мужчиной наедине столько времени.

Мы прошли в комнату. С дивана поднялся Валентин, в руке он сжимал бутылку пива.

- Андрюха, - сказал он. - Старик, я так рад, что ты приехал. Давай чего-нибудь возьмем и посидим.

- Ты мне сначала расскажи, что с Ольгой.

- А что с ней?

- Ты, козел, мне позвонил и сказал, что у тебя руки по локоть в крови.

Валентин отхлебнул пива.