Внутренний враг: Шпиономания и закат императорской России

Столь же плохо обстояло дело и с винтовками. В конце 1914 года Ставка оценила ежемесячную потребность русской армии в новых винтовках в 100 тыс. единиц, тогда как отечественная промышленность могла, с максимальным напряжением сил, произвести не более 42 тыс. Одной из причин столь высокой потребности в винтовках было вызывавшее тревогу обыкновение русских солдат бросать оружие при отступлении, бегстве или ранении. Проблема усугублялась тем, что оружие погибших и пленных подбиралось редко³²

.

И, наконец, кризис людских ресурсов. Несмотря на болтовню лондонских газет о неодолимой мощи «русского парового катка», к концу 1914 год а Россия начала испытывать недостаток в обученных солдатах. В начале войны в России под ружьем стояло 1,4 млн солдат. Еще 5,1 млн человек призвали в первые пять месяцев конфликта. Однако страна понесла беспрецедентно большие потери. По меньшей мере миллион солдат попало в плен. Во время боев в Восточной Пруссии в августе и сентябре немцы практически истребили пять русских армейских корпусов. Даже одерживая победы, Россия платила непомерную цену: к концу 1914 года среднее число потерь в армейских соединениях Юго-Западного фронта составило 40 % личного состава. К этому моменту около четырех миллионов больных или раненых солдат было выведено с передовой и размещено в тылу в госпиталях и лазаретах. Нельзя забывать и о значительном понижении боеспособности остававшихся на фронте сил, измученных непрерывным напряжением боев: к середине ноября в армии можно было встретить солдат, находившихся на поле боя до пятидесяти дней без передышки. Генерал Юрий Данилов заметил в Ставке, что до сих пор русской армии удавалось удерживать вражеские атаки исключительно благодаря объему людских ресурсов; прорыв германских сил у Лодзи был предотвращен лишь ценой введения в бой тысячи свежих солдат. Однако время подобной расточительности, мрачно заметил он, прошло — людские ресурсы России истощаются. Армия сможет в полном объеме возобновить наступательные операции только в апреле 1915-го, когда призванное в начале года пополнение пройдет предварительную подготовку. Но и тогда наступательная операция будет возможна только при условии, что и союзники России успеют восполнить запасы вооружения и амуниции³³

. Тогда России, возможно, удастся спланировать и провести операцию, которая принесет ей победу в войне, всеобщее наступление с главной осью продвижения войск от Центральной Польши через Силезию и далее вплоть до Берлина.

Необходимым предварительным условием выполнения этого плана была оккупация Восточной Пруссии. В противном случае немцы смогут легко перебросить свои войска с флангов в тыл наступающих русских войск (то есть отрезать их). 4 (17) января 1915 года в Седльце, штаб-квартире Северо-Западного фронта, собрался военный совет по проблеме Восточной Пруссии. Участники, среди которых были командующий фронтом Н.В. Рузский, генерал-квартирмейстер армии М.Д. Бонч-Бруевич и сам Данилов, приняли единодушное решение, что в феврале российская 10-я армия должна попытаться прорвать немецкую линию обороны к северу и югу от Мазурских озер и оттеснить немцев обратно к Висле. А ведь 10-я армия, как мы знаем, была крайне ослаблена. Дело было в том, что русское командование пребывало в уверенности, что и немецкая 8-я армия, против которой прежде всего предстояло сражаться, была в ходе военных действий также выведена из строя. Кроме того, русские превосходили немцев в численности: если 10-я армия состояла из девятнадцати дивизий, то германская 8-я — всего из восьми.

Однако сделанные в Седльце расчеты основывались на ошибке. Главное условие эффективного ведения войны — взаимодействие, координация: Ставка, вероятно, слишком долго не могла осознать той простой истины, что любая военная операция, план которой исходит из предположения о совершенной пассивности врага, неизбежно приведет к катастрофе. В конце 1914 года в немецком военном руководстве горячо дебатировался вопрос о том, какому из фронтов, Восточному или Западному, следует отдать в наступающем году стратегический приоритет. После долгах споров последовал приказ германского Верховного командования о переброске четырех полных армейских корпусов с Западного фронта на Восточный. Три из этих корпусов были объединены в новую, 10-ю, армию, которая заняла позиции к северу от 8-й армии, так что левый ее фланг находился на берету Немана, а правый — у Инстербурга. Гинденбург и начальник его штаба Эрик Людендорф собирались использовать эти подкрепления для того, чтобы парализовать наступательную операцию русских, окружив и рассеяв русскую армию в Восточной Пруссии.