Во что я верую

Я рассказал вам о том, что знаю, о том, что представляется мне известным; я рассказал вам, что знаю, что я верую. Возможно, мне удалось убедить вас в логической целостности того, во что мы веруем в рамках своих Церквей, разобщенных историей, наполненной нашими заблуждениями, но глубоко целостной во всем, что касается самого главного. Я не стал рассказывать вам о своей Церкви, маленькой Церкви, в лоне которой я оказался по воле как моей личной истории, так и истории вообще, потому что на таком уровне это уже не имеет по-настоящему никакого значения. Все мы провозглашаем великий Символ веры, одобренный в Никее и Константинополе, — Символ веры Мориса Клавеля и мой; различия, которые еще могут сохраняться ниже по течению этой великой реки, наводят на мысль о тех мельчайших изменениях, которые преобразуют природу, а также структуру аминокислот, из которых состоят белковые соединения, этот строительный материал нашего тела, придающий нам индивидуальность как биологическим существам. Так, мой гемоглобин не вполне соответствует вашему. В своих сердцах мы по-разному ощущаем всю полноту Слова Божьего. Из сокровищницы Слова Божьего нам удается удерживать, несмотря на всё наше внимание, на все — неизменно недостаточные — усилия, лишь ничтожно малую частицу. Я сделал попытку удержать небольшую, крошечную долю ничтожной части того, что, как мне представляется, стало доступным моему пониманию; но на деле трудиться во имя достижения этой цели вам надлежит в такой же мере, как и мне, — да еще и сверх того. Символ веры можно провозглашать вместе с другими, читать его и можно, и нужно, но ответ всегда остается индивидуальным.

Лишь вам одному дано ответить на вопрос, обращенный к каждому из нас, вопрос, который бытие и судьба задают вам по вашему поводу и по поводу частицы мироздания, отраженного в самой глубине вашего сердца и представленного во всем своем объеме в той частице мира и временной протяженности, по которому иными, своими путями вы шагали неподалеку от меня, — на вопрос о сущем: «За кого ты меня почитаешь?»

Во всех Евангелиях с этим вопросом непрерывно обращается Христос: «За кого ты меня почитаешь? Веришь ли ты в это?»

Я рассказал вам, в чем состоит мое знание, каким я сам себя вижу; пожалуй, я недостаточно объяснил вам, в чем моя вера. Ведь у нас всегда остается толика стыдливости, толика самолюбия; нам же приходится начисто забывать о стыдливости. Вкусив запретного плода, Адам и Ева узрели свою наготу. Мы же сделали всё, чтобы разучиться восприятию наготы. Она стала для нас менее ощутимой, чем для наших родных, живших в прошлом веке, и трудно сказать, стало ли это шагом вперед; но нагота исповедания Веры — совсем другого, более глубокого рода. Легко рассказать о своем знании; труднее поведать, в чем твоя вера. Ведь о вере говорить мало; надо, чтобы она стала твоей жизнью. Ведь истинный свидетель — это не тот, кто говорит, а тот, кто делает и кто готов, если потребуется, погибнуть за это[208]

. Если мои слова звучат невыразительно, то, несомненно, это оттого, что я — не из числа истинных, вызывающих доверие свидетелей. Вот почему я нашел себе местечко на подступах к апологетике, задача которой несравненно скромнее и поверхностнее, чем у подлинного свидетельства; оно же — особый удел тех, чья Вера двигает горами. Моя собственная вера — как у того отца, который только и смог сказать: «Верую, Господи! помоги моему неверию» (Мк 9: 24). Но больше ни с кого и не спросится. Ничего сверх того не могу предложить вам и я: Вера не есть знание. Она не исключает познание в том или ином его виде. Мало уметь без ошибок прочесть «Верую». Но такое умение не бесполезно. Вы вправе спросить: выдерживает ли сказанное мной испытание действительностью?

* * *

Это — законный вопрос. Законный — если искренний. Мы тем охотнее принимаем его, что подобными предупреждениями полно Евангелие. Слово, не ставшее делом, творческим актом, — только пустая похвальба. «Не всякий, говорящий Мне: "Господи! Господи!" — войдет в Царство Небесное, но исполняющий волю Отца Моего Небесного» (Мф 7: 21). «Всякого, кто слушает слова Мои сии и исполняет их, уподоблю мужу благоразумному, который построил дом свой на камне» (Мф 7: 24). «Вера, если не имеет дел, мертва сама по себе» (Иак2:17). «Вера — это полное доверие». Но что станет с доверием, если оно не выразится в попытке уподобления? Вере сопутствует подражание Христу. Ее нельзя дробить на куски. Она — это слово, ставшее делом, становящееся началом действия.