Во что я верую

Обращаю ваше внимание на то, что Бог не говорил, что Он — единственный Бог. Он сказал: «Да не будет у тебя других богов». Не придавайте значения историческому комментарию, тяжеловесно подчеркивающему, что единобожию предшествует стадия поклонения какому-то одному божеству. В конце концов, жрецы VI и V веков могли бы придать тексту большее единообразие, большую согласованность со своими убеждениями. Так вот, этого не случилось. Текст гласит то, что гласит. Слово Божие провозглашает: «Да не будет у тебя других богов перед лицем Моим», — так как всякому человеку известно, что всегда есть множество других богов. И первая заповедь напоминает о необходимости устранить их.

И затем, поскольку важнейшим обстоятельством является то, что Один-единственный, Единственный один должен стать для меня Богом, как и для вас, как и для каждого, то в дело вступает третья заповедь, совершенно точная и деловая, житейская и представляющая собой для людей, живших 25–30 столетий назад, развитие второй, она призывает вас быть последовательным: боги, ныне подлежащие отстранению — это не ханаанские боги земные, требующие сожжения первенцев, а другие, куда более жестокие и охочие до свежей плоти, чем все Ваалы и Аштарот, довольствовавшиеся одними лишь первородными в семье.

Четко и определенно звучит, таким образом, запрет: «Не делай себе кумира и никакого изображения того, что на небе вверху и что на земле внизу, и что в воде ниже земли. Не поклоняйся им…» (Исх20: 4–5). После чего идет напоминание о еще одном доподлинном обстоятельстве: если любовь Бога неистощима, то Бог творит «милость до тысячи родов любящим Меня и соблюдающим заповеди Мои» (Исх 20: 6). Зло, которое мы творим, ложится тяжким бременем не только на нас, но Бог карает, естественный закон карает «за вину отцов до третьего и четвертого рода ненавидящих Меня» (Исх 20: 5).

Третья заповедь дополняет и завершает вторую. Она касается имени. Божественная Трансцендентность предполагает, что к нему обращаются с почтительного расстояния. «Не произноси имени Господа, Бога твоего, напрасно» (20, 7). Известно, что из этого запрета древние евреи делали самые крайние выводы. Они больше не произносили имени Яхве, записывая только четыре буквы — YWHW — которые мы почтительно переводим как «Господь»[210]

. Заметьте себе мудрость этой заповеди, с ее чисто мирской направленностью. Вам предстоит прожить свою собственную жизнь, вершить судьбами своего общества: так не вмешивайте на каждом шагу священное начало в свои делишки! «Не произноси всуе имени Божьего» защищает это Имя, но еще больше — нас самих. Из Сотворения мира вытекает законность общества разума, основанного на свободе разумных существ, которые в рамках основных положений этики, применимой во все века и в каждое мгновение, несут ответственность за содеянное им. В Декалоге нет ни одного правила, касающегося тривиальностей жизни; он настойчиво призывает вас не взывать всуе к имени Господа, не делать Его участником всяких мелочей. Вам хватит собственного ума для того, чтобы подчинять, владычествовать, наполнять и размножаться в отведенной вам Богом экологической нише, чтобы преобразовывать ее после того, как вы уясните себе те ее правила и законы, которые делают успешными ваши действия.

Две первые заповеди касаются Его славы и Его имени; это поистине значит и то, что они касаются нашей свободы. Бог сотворил нас свободными. Он хочет, чтобы мы были таковыми. От нас Он ждет только действий, продиктованных свободой. Отстранять кумиров — значит оберегать нашу свободу, ибо все прочие боги — куда более ненасытные. Научиться не взывать всуе к имени Божьему — значит также научиться оберегать нашу свободу от воздействия, прикрывающегося именем Бога истинного, а на деле оказывающегося ничем иным, как ловушкой. Ведь Богу угодна эта наша свобода, и Ему угодно, чтобы она была свободной. Мне кажется, что вторая заповедь является онтологическим обоснованием нашей не знающей ограничений самостоятельности.