Во главе революции. Сверху

– Благодарю, за доставленное удовольствие, от предоставленного вами путешествия.

При этом русский офицер еле успел поднести руку к фуражке, до начала речи японской принцессы. Отдавая ей честь. А речь Масако перевела одна из её сопровождавших дам. И вся делегация направилась уже к строю японцев. И тут первую скрипку стала играть уже Ольга. Которая, придирчиво осматривая застывших японских матросов, прошлась вдоль их строя. Уже сопровождаемая адмиралами, причём с обеих сторон. Остановилась напротив командовавшего караулом японского офицера. И, на военный манер, поднеся руку к форменной гусарской шапке, приказным тоном произнесла, по-английски:

– Повелеваю, доставить, её высочество, к отцу. В целости и сохранности. Отныне, именно вы ответственные за неё. И именно вы отныне обязаны, беречь и защищать, её высочество.

После чего русские и японцы разошлись по своим кораблям. И "Ростислав", вместе с "Двенадцатью Апостолами" взяли курс в море. При этом японским кораблям оставалось ждать ещё двадцать четыре часа. Что бы покинуть нейтральный порт, после ухода русских броненосцев. Но только стоило "Ростиславу" и "Двенадцати Апостолам" войти в Малаккский пролив, как, на мостик флагманского броненосца, поднялась Ольга Александровна и, приказным тоном, произнесла:

– Курс на Мадагаскар. На соединение с эскадрой адмирала Рожественского.

– Но, ваше высочество, – тут же недоумённо произнёс контр-адмирал, командовавший отрядом, – Мы же должны доставить вас назад. В Чёрное море. Как мы объясним, всем, такой манёвр?

– Считайте это моей прихотью, ваше превосходительство, – в ответ усмехнулась великая княгиня, – Так всем и объясните. Посмотрим, кто рискнёт спорить с моей прихотью. Или мне распорядиться, чтобы, из моей каюты, принесли приказ брата?

– Нет, нет, ваше высочество, я всё понял, – тут же пошёл на попятную Вишневецкий, – Мне вполне хватает вашего устного распоряжения. Отряд немедленно возьмёт курс на Мадагаскар.

После чего контр-адмирал и отдал распоряжение двигаться на соединение с кораблями Второй Тихоокеанской эскадры.

5

Джибути, небольшая французская колония, на самом окончании Африканского рога. Самый восточный край Африканского континента. И именно здесь было назначено рандеву[190], для всех русских кораблей и судов, что шли из Средиземного моря, на Мадагаскар. А, как известно, англичанка гадит. И англичане не дали разрешение на одновременный проход вех русских кораблей, через Суэцкий канал. Поэтому и пришлось идти несколькими отрядами. Что бы пройдя канал приблизительно в одно время собраться в Джибути. Сначала, из бухты Суда, вышли самые тихоходные корабли. Что бы пройти канал в числе первых. А вот миноносцы и крейсера "Олег", "Жемчуг" и "Изумруд" составили последний, замыкающий, по проходу через канал отряд. И всё равно они успели прийти в Джибути раньше многих. Что бы успеть принять уголь. И дать, командам и пассажирам, возможность буквально в последний раз побывать на берегу. Перед длительным плаванием. А так как для загрузки угля нанимались грузчики, то из числа команд, прибывающих кораблей и судов, а также их пассажиров, практически все, ну за исключением уж совсем отъявленных нарушителей, смогли выбраться в эту французскую колонию. И теперь последние из числа тех, кто получил увольнительные на берег, поднимались на борт броненосца "Князь Потёмкин Таврический".

В том числе, среди тех, кто возвращался, из увольнительной, был и артиллерийский унтер-офицер Вакуленчук[191], которого Николай приметил заранее. И теперь расположившись на своём привычном, для перекура месте, царь внимательно наблюдал за поднимавшимися по трапу, с катера, нижними чинами. И когда Вакуленчук стал подниматься по трапу, то Николай сделал вид, что хочет закурить. Делая вид, что зажигалка, чтобы зажечь шпон и от него раскурить сигару, не работает. И как только унтер-офицер вступил на палубу броненосца, Николай произнёс:

– А ну ка братец, подойди-ка, сюда.

Вакуленчук на секунду замер, а потом, поднеся руку к бескозырке, строевым шагом направился к царю, пуча глаза. Остановился в трёх шагах, от царя, и гаркнул:

– Ваше величество, артиллерийский унтер-офицер Вакуленчук, по вашему приказанию прибыл!

– Оглушил, оглушил, братец, – стараясь говорить, как можно более мягко, произнёс Николай, – Вижу указ царя Петра Великого, что лицо подчинённое, перед лицом, начальствующим должен иметь вид лихой и придурковатый, дабы не смущать взор начальствующий, пора отменять. Устарел он, устарел. И ты, братец не тянись, я, что спросить хочу, ты куришь? И закурить есть, от чего, а то, что-то зажигалка не работает.

– Курю, ваше величество, – снова гаркнул унтер-офицер, и, доставая курительные принадлежности, продолжил, – Чичас, дам вам прикурить, ваше величество.

– Да не кричи ты так, говори спокойно. И можешь обращаться, ко мне, Николай Александрович, – ответил ему Николай и, усмехнувшись, добавил, сразу же смутившемуся матросу, – И знаешь, уж больно двусмысленно звучат твои слова братец. Так что я, пожалуй, тоже дам тебе прикурить. Поджигай шпон.