Во имя любви

Но Максиму надоели разговоры, и он потащил Палыча на астаховский автосервис. Контора, в которой еще недавно сидел Игорь, представляла собой удручающее зрелище — повсюду царил настоящий разгром.

— Ну, как тебе здесь, Палыч?

— В каком смысле? Я не понимаю.

— Сейчас поймешь. Присядь в это кресло.

— Зачем?

— Ну сядь, пожалуйста! Палыч сел.

— Ну и как тебе? — Что?

— Кресло. Удобное?

— Максим, я что-то не пойму. Ты хочешь устроить меня сюда ночным сторожем?

— Ну почему сторожем — ты думаешь, я тебя совсем не уважаю? — Максим картинно выдержал паузу. — Я предлагаю тебе быть здесь управляющим.

— Управляющим?!

— А почему бы и нет?

Палыч внимательно посмотрел Максиму в глаза и понял, что тот не шутит.

— Даже не знаю, дружище, что тебе на это сказать. А тебе не кажется, что начинать осваивать азбуку бизнеса в мои годы уже поздновато?

— Ну, надо же когда-то начинать!

— Да тут еще и разгромлено все…

— Вот, молодец, уже начинаешь мыслить как хозяин, — Максим лукаво улыбнулся и стал подробно объяснять Палычу суть своего предложения и характер будущей работы. — Ну что, Палыч, будешь тут директором?

— Я не могу так сразу — мне надо подумать.

— Ну конечно, подумай. Только недолго, ладно? А то мой шеф здесь очень много денег теряет, и ему нужно, чтобы эта заправка заработала как можно раньше.

— Я подумаю.

— Долго?

— Ну, дай хотя бы до утра времени.

— Хорошо. Только у меня к тебе, Палыч, еще одно дело есть… У меня свадьба на носу. И я бы очень хотел, чтоб ты был моим свидетелем!

Палыч улыбнулся во весь рот, давно уже требовавший, в случае директорства, визита к стоматологу-протезисту.

— Так что уехать из города у тебя, дорогой, ну никак не получится! — подытожил Максим.

* * *

К неудовольствию Руки, вынужденного затаиться в большом баронском доме, Света и Кармелита никак не могли наговориться — слишком уж долго они не виделись и слишком много событий произошло с обеими за это время.

— Да уж, — говорила Кармелита, — представляю, каково тебе одной, беременной, без отца, в чужом доме!

— Ну что ты — совсем наоборот! Если бы ты только знала, как мне помогает Астахов. Я даже не представляю, что б я без Николая Андреевича делала! Он замечательный человек, и очень старается, чтоб я в его доме чувствовала себя уютно. И новая его жена, Олеся, тоже очень хорошая, деликатная…

— Я очень рада за тебя, подруга!.. Надо же, как интересно все получается: мне Астахов — родной отец, тебе он заменил отца. Вот и выходит, Светик, что мы с тобой теперь — сестры!

Вскоре Света стала прощаться.

— Как же это здорово, что мы поговорили и поняли друг друга!

— Да, хорошо, что ты пришла.

Кармелита проводила гостью, закрыла за ней дверь, повернулась… И увидела наставленный на себя пистолет, который держал Рука.

— Привет, Кармелита!

— Ты?!

— Я. Тихо-тихо, рыпнешься — грохну. Ты же знаешь — мне терять нечего.

В этот момент зазвонил телефон…

* * *

В кабинет Солодовникова ввели Форса. Голова его была забинтована.

— Хочу сразу предупредить вас, подозреваемый, что я не верю ни единому вашему слову. Напротив, я уверен, что вы и есть главарь банды по имени Удав.

И вы специально спровоцировали меня на этот следственный эксперимент, чтобы дать возможность бежать вашим подельникам. Вы каким-то образом дали им знак — и они сбежали!

— Хочу напомнить вам, гражданин следователь, что возможность бежать была не только у них, но и у меня. Только я почему-то не сбежал. Более того, эти, как вы выражаетесь, "мои подельники" нанесли мне травму. Или вы считаете, что свою травму я тоже специально спровоцировал?

— Ну и почему же вы не сбежали, Форс?

— Да потому что мне это не нужно! Потому что я невиновен! Потому что вы и так скоро меня освободите! Я не хочу бежать.

— А чего же вы хотите?

— Я хочу, чтобы с меня сняли все обвинения!

— Ладно, оставим пока в покое Кузнецова и Гусарова. У нас есть и другие свидетели ваших преступлений.

— Вы имеете в виду Кармелиту Зарецкую? — Да.

— Она свидетельствовала против меня? Солодовников молчал.

— Я жду ответа, гражданин следователь. Вы допросили Кармелиту Зарецкую?

Если да, то что она сказала обо мне?

— Это не ваше дело.

— Гражданин следователь, мы с вами, кажется, договаривались, что я не просто подследственный — я еще и адвокат, — Форс понял, что эту беседу он уже выиграл. — Я повторяю свой вопрос: что показала Кармелита Зарецкая?..

Или вы до сих пор ее не допросили?.. Позвольте поинтересоваться: почему?

— Мы дали ей время прийти в себя после всего произошедшего, — уже почти оправдывался Солодовников.

— Ах вот как? В таком случае, вы ответите по закону за голословные обвинения в мой адрес! Вы поступаете очень недальновидно, Ефрем Сергеевич, — вы даете свидетелю возможность прийти в себя, вы тянете время. А я нахожусь за решеткой. За эти несколько дней, которые я тут у вас маринуюсь, я лишился всего — практики, уважения, авторитета. Я потерял все, что накапливал долгие годы! И вы думаете, что я это так оставлю? Нет, я подам на вас в суд, потребую возмещения ущерба, и, уж поверьте мне, я этот суд выиграю!

— Успокойтесь, Форс. Сейчас вы не в суде. Давайте по существу.