Во сверкающей броне: Клинок Фемиды

Гретхен было трудно передвигаться, на груди болтался Т-240, по заднице глухо стучал подсумок с боеприпасами. Правая рука плохо работала, даже малейшее движение отдавалось болью, кровь пропитала одежду изнутри, и, кажется, кусочек свинца застрял в теле. Она вкатила себе антибиотик из стандартной аптечки, которую потом умудрилась потерять, когда они вдвоём с Кио удирали из-под обстрела на поляне. Она помнила, что Райбак просил держаться от этого места подальше, но не послушалась. Путь в обход показался слишком длинным и сложным. Балу получил пулю в лоб практически сразу же, как только они достигли злополучного места игровой зоны. Смерть товарища повергла в дикий ужас обоих. Кио даже не стал пытаться отстреливаться, просто побежал наутёк, куда глаза смотрели, Гретхен за ним. Но потом в суматохе они потерялись, и девушка попала под обстрел второй раз. Она не видела, кто в неё стрелял, там творилось что-то непонятное. Ей казалось, стреляли со всех сторон и исключительно по ней. Может, так оно и было, но несколько раз она попыталась огрызнуться, правда, стреляла наугад, не видя цели. А когда всё немного стихло, сползла в канаву, поросшую густым кустарником и, как ей показалось, проползла на животе не меньше километра.

Поначалу она не чувствовала боли – была на адреналине, но потом словно наваждение закончилось, и боль ударила по нервам резко и безжалостно. Девушка потеряла способность двигаться, тогда-то она и воспользовалась аптечкой. Автоматический одноразовый шприц, наполненный дозой антисептика пополам с обезболивающим, сделали своё дело, и уже через полминуты, она почувствовала себя лучше. Вернулась способность двигаться, боль поутихла, мысли пришли в норму, Гретхен поняла, что надо двигаться к окраине игровой зоны. Рация почему-то не работала, она не могла связаться с Райбаком или с кем-то ещё из её знакомых, но знала, куда они направятся – на оружейный склад. Посчитав, что туда добраться проще, так как путь короче, девушка, по мере сил, стала продвигаться через лес, в надежде встретить там своих товарищей. Сейчас она понимала, что одной ей здесь не выжить ни за что.

И снова разразилась канонада автоматных очередей, где-то совсем близко. Она вжалась в землю, зажмурила глаза и постаралась не двигаться, привалившись к стволу большого дерева, скрываемого густым кустарником. Когда звуки выстрелов с криками стихли, она продолжила движение, пригибаясь как можно ниже к земле и по возможности, петляя по лесу, будто это могло ей как-то помочь.

Сколько прошло времени, она не знала, для неё время превратилось в одну сплошную тягучую субстанцию: оно тянулось, как резина, а иногда казалось, что вообще остановилось на месте. Гретхен ощутила себя героиней страшной сказки, попавшей в заколдованный лес, только в этом лесу чудес ждать не приходилось.

Сверившись с картой, она скорректировала своё движение и вскоре увидела в лесу бетонное сооружение, судя по карте – это и должен быть оружейный склад.

Девушка отыскала наиболее защищённую позицию, и принялась рассматривать в бинокль окрестности. Всё давалось ей с большим трудом, каждое движение, ощущение боли хоть и притупилось, но всё равно продолжало донимать. Мысли бегали, как ошпаренные кипятком, Гретхен плохо соображала, словно в тумане или в полудрёме она добралась до арсенала, и что делать дальше – вообще не представляла.

Ещё в Колизее, перед сражением, капитан подобрал для Гретхен боевой шлем по размеру, чтобы он плотно сидел на голове, теперь девушке не пришлось его поправлять. Она до рези в глазах всматривалась в бинокль, пока не заметила какое-то движение в чаще с другой стороны. Кто-то ползком пробирался к складу, форма была похожа на её собственную, но необходимо было убедиться, что это свои. Капитан приказал всем надеть на правую руку серую повязку, чтобы отличаться, в случае если у кого-то будет похожая амуниция, но сейчас Гретхен не видела этой повязки, мешала высокая трава. А потом девушка почувствовала, как в спину упёрлось что-то острое, и она поняла – это ствол автомата. Она замерла в ужасе, ожидая выстрела, но услышала знакомый шёпот:

– Тихо, Гретхен, это я.