Во тьме

Дворец достаточно быстро опустел. Всем было ясно, что предыдущие правители скоро покинут их. Танераны и высшие жрицы, прибывшие на зов, обступили свою госпожу и задавали десятки вопросов, но последняя владычица Даркраста успокоила всех и сообщила, что Салма все знает, в курсе всех дел и нововведений, и им стоит полностью доверять новой императрице. Сверр так же беседовал с управляющими, давая последние советы и вверяя их сыну, которого они уже давно признали правителем.

Разговор с детьми вышел спокойным. Они всегда знали, что этот момент настанет.

– Я буду скучать, – печально произнесла Сэрна.

– И я очень, – тяжело дыша, вторила ей Тэйта.

Ардас молчал, но мысли его были полны печали.

«Я теряю всех сразу» – отрешенно подумал император, осматривая по очереди родителей и сестер.

«Я всегда буду с тобой» – вдруг раздался голос Салмы, когда она взяла мужа за руку.

Третью часть своего жемчужного ожерелья, вместе с бриллиантовой короной Фарогоса и религиозным медальоном владычица передала Салме.

– Ты достойна всего этого, и я рада называть тебя дочерью, – с мягкой улыбкой произнесла она.

Сглотнув ком в горле, императрица приняла дорогие подарки.

– Когда-нибудь я так же предам их по наследству супруге сына.

После всех этих тяжелых прощаний Альда захотела прогуляться по зеленому залу и включила любимую голограмму балерины, танцующей в вихре звезд и бабочек. Супруг присоединился к ней, обнимая со спины и молча наблюдая за парящей красавицей.

– Спой мне ту песню, – попросил Сверр. – Про любовь на тысячу лет. Год – это ведь два цикла?

– Я все думаю, откуда моя мать знала эти песни, – флегматично высказалась Альда.

– От любимого, – спокойно предположил супруг. – Такие песни поют только влюбленные.

Глубоко вздохнув, она запела для любимого, вкладывая в каждое слово часть себя и всех тех чувств, что переполняли её много циклов. О том, что любила его до встречи и будет продолжать любить после смерти еще тысячу лет.

Утром их нашли в объятьях друг друга. Похороны были торжественными и пышными. Их прах упокоился в укромной части зеленой пещеры рядом с прахом Сэрны Гелиосийской. Империя будет скорбеть по своим любимым правителям еще три цикла, как и положено на Даркрасте. На это время праздники откладывались, а браки заключались без особых торжеств.

Через семь дней после похорон в тронном зале появилась статуя Сверра и Альды. Одна на двоих. Каждое изваяние дворца со временем обзавелось надписью с именами правителей. «Первый владыка, основатель союза трех планет и отец династии – Лагор» – гласила голограмма прапрадеда Ардаса. Прадед Урро и дед Агрог тоже вписали свои имена в историю для потомков. Двойная же статуя светилась такими словами: «Владыка и первый император Даркраста – Сверр. Принцесса Вако и Фарогоса, владычица и первая императрица Даркраста – Альда».

– Может, надо было сделать им отдельные статуи? – вздохнув, спросила Салма, вставая рядом с мужем, который вглядывался в каменные глаза родителей.

– Они всегда были вместе, – прокашлявшись, отозвался Ардас, обнимая супругу за плечи. – Всегда шли рука об руку и ушли в вечность так же. Так что никто не разлучит их и после смерти.

– Хорошо, – кивнула императрица Даркраста, обняв мужа за талию. – Они бесконечно любили друг друга, и им бы понравилось оставаться вместе и для потомков.

– Ты знаешь, они умудрились прожить всю жизнь и ни разу не произнести слов любви, – с грустной улыбкой поделился император. – Мама каждый день говорила это нам с сестрами, но не отцу.

– Для любви не нужны слова, – философски отозвалась Салма. – Для неё нужны открытые сердца и преданность.