Во власти стихии

Сгорбленная спина Анри и его усталый взгляд свидетельствовали о непростой жизни, прожитой этим человеком. Он махнул рукой на свой рабочий стол, где лежал кусок тапы размером два на четыре фута. Я заметила, что эта тапа грубее и толще гибкой и пластичной тапы, из какой жители Самоа и Тонга делают одежду. Черными чернилами, сделанными из каких-то здешних корешков, Анри разрисовывал тапу символами и фигурами. Обычно такие рисунки повествуют о каком-то значимом событии или символически представляют мудрое утверждение.

Анри достал из старинного сундука много кусков тапы, чтобы мы могли выбрать. Мы отложили пять особенно понравившихся и извлекли из рюкзаков нашу валюту. Старик захотел получить рюкзак и пару шлепанцев. В конце концов мы уговорили его взять еще и немного денег.

Мы попрощались с Анри и спустились по тропинке на поляну, где женщины методично выколачивали тапу деревянными колотушками. Старшая из женщин была женой Анри, объяснил нам Жон, а две девушки – его дочерями. Девушки то и дело поглядывали на меня, хихикая. Я улыбнулась им и спросила у Ричарда, почему, как он думает, они смеются, – может, я делаю что-то не так? Ричард спросил Жона, а потом перевел мне, что младшая девушка хочет потрогать мои волосы.

– Правда? – удивилась я. – Пожалуйста. – Я жестом позвала ее.

Девушке было, наверное, лет пятнадцать, и она так смущалась, что едва осмеливалась поднять на меня глаза. Я наклонила голову, чтобы ей было легче взять прядь моих длинных светлых волос и пропустить между пальцами. Она с улыбкой поглядела на сестру. Я жестом предложила подойти и сестре.

Та живо подскочила, нежно провела по моим волосам и сказала «хенехе».

Жон перевел на французский для Ричарда: «Красавица».

– Да, красавица, – повторил Ричард, с гордостью глядя мне в глаза.

Я улыбнулась ему, а потом девушкам, подумав, какими странными, наверное, кажутся девочкам с Маркизских островов светлые волосы. Их волосы, густые и черные, тоже были длиной до пояса, и, собранные в хвост, они блестели гораздо ярче моих.

Я открыла рюкзак и вынула оттуда помаду и духи.

– Un pour vous, et un pour vous[10]

, – сказала я девушкам.

Прежде чем сестры приняли подарки, они умоляюще посмотрели на мать. Та согласно кивнула.

– Merci, Madame, – тихо проговорили они по очереди, перейдя на французский.

– Il n’y a pas de quoi (не за что), – ответила я, довольная, что расширяю свой словарный запас.

Улыбаясь, смотрела я на этих женщин: они казались такими экзотичными в тропических декорациях на краю света. Здесь было так мирно и безмятежно.

Закончив созерцать океанский простор я перевела взгляд на палубу «Хазаны» и царящий на ней хаос. Как было бы здорово, если бы здесь были какие-нибудь женщины, с которыми можно поговорить, – да хоть кто-нибудь… Ричард. Шестой день пути разгорелся и сделался паляще жарким, без малейшего дуновения ветерка. «Хазана» двигалась еле-еле, и я двигалась еле-еле вместе с ней.

– Голос, ты здесь? – отважилась я.

Молчание.

– Прости, что истратила воду.

– В следующий раз хорошенько подумай.

– Ладно.

Не зная, чем себя занять, я спустилась в каюту, чтобы прибраться. Уныние плескалось во мне, подступая к самому горлу. Схватив ручку, я записала в судовом журнале: «Я на грани». Закрыла глаза, чувствуя, как сердце начинает биться все быстрее и быстрее. Может, у меня сердечный приступ и я упаду замертво, подумала я.

– Отвлекись на что-нибудь, – предложил Голос. – Помнишь, ты собиралась заняться уборкой?

Оглядев салон, я поняла, что не знаю, с чего начать. Прежде здесь был такой элегантный интерьер, такая роскошная отделка – потолочные панели без единого пятнышка и полированное дерево. Я пробралась в носовую каюту, решив, что лучше начать оттуда и двигаться к корме. Просто невероятно, как много вещей из салона и с камбуза громоздились теперь на носу. Я понимала, что «Хазана» совершила переворот вверх днищем, но, судя по множеству разрушений и тому, как вещи громоздились по всей каюте, мы должны были опрокинуться через нос – перевернуться, как переворачивается гимнаст, делающий колесо.

Мне под руку попалось весло. Может, с его помощью получится привлечь внимание к яхте, только как сделать его заметным на фоне моря? Я огляделась, а потом вспомнила, что у Ричарда была красная футболка с надписью: «Бухта аквалангистов – мы доберемся до дна». Я обтянула футболкой лопасть весла. Красный, цвет любви – цвет крови.

– Красный, цвет спасения, – подсказал Голос.

Я забросила весло наверх, в кокпит.