Во власти стихии

Однако, взяв высоту солнца в полдень, я была потрясена. Согласно моим вычислениям, я находилась на 132° з. д. и 18°11˝ с. ш. Я потеряла два градуса долготы! Это что, сто двадцать миль? Как будто я всю ночь двигалась назад. Что случилось? Я была совсем не так далеко на западе, как надеялась. Все шло наперекосяк. Я сидела у штурвала, клокоча от негодования и злости. Теперь, когда я лишилась иллюзий, тело и ум разом ощутили всю накопившуюся боль.

В два пополудни я в третий раз за день взяла высоту солнца. Да, два градуса долой. Чтобы как-то заглушить отчаяние, я открыла банку со сладкими персиками и несколько часов смаковала их, поддевая ломтики вилкой. К черту арахисовое масло.

Глава восьмая

Вода вверху, вода внизу

Похолодало. Я натянула джинсы и штормовку и снова уселась за штурвал управлять яхтой, как делала это последние пару дней. Покончив со сладкими персиками, я долго и безуспешно пыталась вспомнить, почему Ричард считал, что так важно оставаться на палубе, и не хотел спускаться за мной перед крушением. Знай я тогда, что смотрю на него в последний раз, в последний раз ощущаю прикосновение его кожи, в последний раз вижу его улыбку – последний проблеск любви, – я выскочила бы из каюты, к нему. Я бы вцепилась в него, как гигантский осьминог вцепляется в свою добычу, и унеслась бы вместе с ним на дно в последнем горячечном объятии. Мы бы умерли вместе, прославляя любовь, пока смерть не разлучила бы нас.

Шел день одиннадцатый. Ни одного корабля на горизонте. Никто не отвечал на мои сигналы бедствия. Никаких чудес. Время от времени я бралась за ручную трюмную помпу, чувствуя давление воды, которую насос высасывал со дна трюма, когда я тянула рычаг насоса вверх, и выбрасывал в море, когда я с силой опускала рычаг. Я мысленно рисовала поток грязной воды, который проносится по проложенному в корпусе трубопроводу и вырывается в бескрайнее сверкающее море. Перемешавшиеся в нем частицы боли, крови, еды и мусора наконец-то оказываются на свободе и рассеиваются в спокойном теперь Тихом океане. Как бы мне протолкнуть себя через этот шланг и оказаться на свободе?

Только когда над головой начали сгущаться тучи, мне вспомнилась поговорка настоящих морских волков: «Утром небо красно – моряку опасно»[12]. От горя небо красно…

Когда первый порыв ветра хлестнул по щеке и зловещие черные тучи плюнули дождем в лицо, меня начала бить неудержимая дрожь. Вот-вот разразится шторм. Адреналин клокотал во мне, ужас сочился из всех пор, и от отчаяния я начала лихорадочно действовать. Снова застегнула на поясе аварийный радиобуй, позабыв, что он не работает, пристегнула трос одним концом к страховочному поясу, другим – к нактоузу. Осмотрела кольцо карабина. Может, он тоже предательски разогнется, как это случилось у Ричарда? Что же делать, соображала я в панике. Но я знала, что ничего не могу сделать.

Я потравила шкоты своего временного паруса, подумала, не снять ли его совсем, но, понимая, что при таком ветре могу заметно продвинуться вперед, а у меня каждый дюйм на счету, оставила. Я лишь надеялась, что временный парус выдержит, хотя начался проливной дождь. Ощущение было такое, будто я захлебываюсь в морских брызгах и дождевых каплях, зато «Хазана» резво шла бейдевинд. Неужели начинается новый ураган? Без радиоприемника не было никакой возможности узнать, что меня ждет. При виде растущих валов я невольно испытывала ужас.

– МНЕ УЙТИ ВНИЗ? СПУСТИТЬСЯ ВНИЗ? – прокричала я Голосу.

– Не отступай. Держи курс. Борись за жизнь, – приказал он.

Я воспрянула духом и крикнула в небеса:

– Я ТЕБЯ НЕ БОЮСЬ. ТЫ – НИЧТО ПО СРАВНЕНИЮ С УРАГАНОМ «РЕЙМОНД». НИЧТО. ТЫ ПРОСТО ШКВАЛ. ДАВАЙ, ДАВАЙ, Я ТЕБЕ СЕЙЧАС ПОКАЖУ! Я ЖИВАЯ. Я ЖИВАЯ И СОВСЕМ ОДНА ЗДЕСЬ, ПОСРЕДИ НЕИЗВЕСТНО ЧЕГО, ТАК ЧТО ДАВАЙ ПОПРОБУЙ, ВОЗЬМИ МЕНЯ. ПОПРОБУЙ! ПРИДИ И ВОЗЬМИ! ДАВАЙ! ЗАБЕРИ МЕНЯ К РИЧАРДУ. Я ХОЧУ К РИЧАРДУ. РИЧАРД. Я ХОЧУ К РИ…

Я съежилась в кокпите, обхватив голову руками, чтобы защититься от лавины дождя и соленых брызг. Я плакала и умоляла:

– Пожалуйста. Забери меня к Ричарду. Я так по нему скучаю. Я этого не перенесу.

Дождь хлестал по спине, вколачивая все глубже в душу чувство вины. Не надо было оставлять Ричарда наверху одного. Я должна была остаться с ним и кануть в забвение. Он нуждался во мне, а я его подвела…

– Ты его не подвела, ты помогла ему стать героем.

– Мне не хватает моего героя…

От усталости чувство вины притупилось, до меня дошло, что неплохо бы собрать дождевую воду, но я просто не могла пошевелиться. Я повалилась на спину и раскрыла рот. Та жидкость, какую удалось проглотить, оказалась соленой. Может, я глотаю слезы матери-природы?

Шквал улетучился так же быстро, как и налетел. Я была изнурена, но в некотором смысле очистилась. Я не сознавала, как много до сих пор держала в себе. Шторм вызвал взрыв в той пустой полости моего сердца, которая прежде принадлежала Ричарду. Над ней у меня не было власти. Я боялась себя.