Водители фрегатов. О великих мореплавателях XVIII — начала XIX века

Джек Маллон провожал своего друга до ворот деревни. Он был бледен от страха: ему впервые предстояло остаться на несколько часов совсем одному среди новозеландцев.

Охотники около часа шли берегом реки, потом свернули в густой, дремучий, темный лес. Боясь, что Рутерфорд попытается бежать, новозеландцы не спускали с него глаз и шли за ним по пятам. И это, конечно, очень мешало охоте.

Крупной дичи в Новой Зеландии не было. Большие четвероногие животные не могли перебраться через океан и заселить такие отдаленные острова. Но зато в новозеландских лесах живет множество птиц.

Рутерфорд снова был удивлен той ловкостью, с какой новозеландцы владеют копьем. Они без труда попадали им в цель на расстоянии сорока шагов. Они могли пронзить им скворца на ветке, трехдюймовую рыбу на дне ручья. Но птицы в Новой Зеландии осторожные, пуганые и редко подпускают к себе охотника даже на сорок шагов. Шумный, нетерпеливый новозеландец был совершенно не способен подкрадываться, сидеть в засаде. А бить птиц на лету он не мог, потому что копье летит недостаточно быстро.

И все же воины перебили копьями дичи больше, чем Рутерфорд своей рогаткой. Камень из рогатки летел гораздо дальше копья, но в меткости не мог с ним сравниться. Кроме того, попугаи оказались очень крепки и живучи. Копья пронзали их насквозь, а камни Рутерфорда, даже попадая, большей частью только заставляли их взлететь. И к середине дня, в то время как у воинов было уже по шесть-семь птиц, Рутерфорд убил только двух старых жестких попугаев и одного неосторожного голубя. Он был очень смущен такой неудачей. Одно утешало его: дела Эмаи обстояли еще хуже.

Эмаи впервые взял на охоту ружье. Ружья у новозеландцев были уже больше полугода, но за все время своего пребывания в плену Рутерфорд слышал пока всего один выстрел — тот выстрел, которым Джон Уотсон убил собаку. Новозеландцы носили ружья только для устрашения и стрелять не решались. Но теперь Эмаи решил поохотиться с ружьем.

Он отлично умел его заряжать. Пороха, пуль и дроби у него было достаточно. Но Рутерфорд заметил, что он совершенно не представляет, как нужно целиться. Вместо того чтобы прижимать приклад к правому плечу, Эмаи, стреляя, прижимал его к животу или к середине груди.

За первые три часа охоты вождь выстрелил больше двадцати раз — и все мимо. Он стыдился своих промахов перед белым человеком. Он хотел попросить Рутерфорда научить его стрелять, но не решался передать в руки пленника такое могучее оружие. А Рутерфорд молчал и делал вид, что не замечает неудачи вождя.

Но наконец вождь не выдержал. Улучив минуту, когда все двадцать воинов были поблизости, Эмаи подошел к Рутерфорду и попросил показать ему, как белые люди стреляют из ружья. Рутерфорд притворился, что не видит двадцать копий, направленных на него со всех сторон. Он, беспечно улыбаясь, принял ружье из рук вождя, прицелился и выстрелил в птицу киви, которая сидела на кочке в ста шагах от него. Киви перевернулась и упала. Рутерфорд, отдав ружье Эмаи, спокойно пошел поднимать убитую птицу.

Потом он объяснил вождю, как надо целиться, и дал ему несколько уроков стрельбы. Эмаи оказался очень понятлив, слушал своего учителя с увлечением и очень обрадовался, когда сам убил первого попугая. А Рутерфорд во время этих уроков сунул себе незаметно в карман несколько пуль и пригоршню пороха.

«Пригодится для моего пистолета», — подумал он.

В кустах нашли кости какого-то большого животного.

— Это моа! — воскликнул один из воинов.

— Разве в вашей стране водятся такие огромные звери? — спросил Рутерфорд.

— Моа не зверь, а птица, — сказал Эмаи и показал Рутерфорду птичий клюв длиной в половину человеческой руки. — Живых моа больше нет; мы находим только кости. Но когда моя мать была маленькой девочкой, она видела живых моа. Моа были ростом больше хижины и очень сильные, но такие глупые, что их убивали, как попугаев. Тогда все были сыты, потому что каждый день ели мясо моа. Но теперь от моа остались одни только кости.

Подняв птичью кость величиной с лошадиную ногу, Эмаи швырнул ее далеко в сторону.

— Говорят, — прибавил он после долгого молчания, — что в горах осталось еще несколько живых моа. Но они живут очень высоко, и людям туда не добраться.

Хотя во время охоты Рутерфорд делал вид, что он думает только о том, как бы убить как можно больше птиц, в действительности его интересовало совсем другое. Он старался как можно лучше изучить окрестности деревни. Все, что попадалось ему на пути, он сопоставлял с тем, что видел, сидя на верхушке сосны. И многие наблюдения очень обрадовали его.

Охотники вернулись в деревню поздно вечером. Джек Маллон кинулся Рутерфорду на шею. Он весь день находился в таком страхе, что ни разу не вышел из дома.

План бегства

На другое утро Рутерфорд, чуть встал, залез на верхушку сосны и просидел там больше получаса. Спустившись на землю и убедившись, что за ним не следят, он подошел к частоколу и долго с глубоким вниманием смотрел в щель. Когда он вернулся к порогу дома, лицо его было так серьезно и таинственно, что Джек Маллон встревожился.