Водители фрегатов. О великих мореплавателях XVIII — начала XIX века

— Нисколько, — ответил Робертс. — На родине я был беден, бездомен, вечно голоден. Мне приходилось работать по пятнадцать часов в сутки, жевать черствый хлеб, жить на чердаке. А здесь я свободен и сыт, я сам себе господин, у меня есть дом и семья. Уверяю вас, капитан, я отсюда никогда не уеду. Я был бы вполне счастлив, если бы черт унес куда-нибудь этого проклятого француза, который вечно делает мне пакости. Но на такое счастье невозможно надеяться.

Крузенштерн задумался.

— Что же я могу предложить вам, Робертс? — сказал он наконец. — Я дал бы вам денег, но, боюсь, на Нуку-Хиве они вам не пригодятся. Просите у меня сами чего хотите.

— Сначала я хотел попросить пороха и пуль, сэр, потому что у меня есть ружье и нет зарядов, — ответил Робертс. — Но потом я подумал, что мне никогда не придется стрелять из ружья: зверей, чтобы охотиться, здесь нет, островитяне относятся ко мне отлично, а Кабри — трус и никогда не посмеет открыто напасть на меня. Нет, капитан, благодарю вас. Я ходил с вами по острову потому, что это было для меня развлечением. Никакой награды мне не нужно.

И все же Крузенштерну удалось, хотя и невольно, оказать Робертсу услугу.

17 мая 1804 года на рассвете «Надежда» и «Нева» подняли якоря. Ветер дул порывистый, постоянно менявший направление, и выйти из узкого, загроможденного коралловыми рифами горла бухты Анны-Марии оказалось очень трудно. Только к вечеру оба корабля были в открытом море. Едва стемнело, к Крузенштерну подошел лейтенант Ромберг и доложил, что в старых парусах, сложенных на палубе, матросы нашли человека, который забрался туда, вероятно, еще накануне вечером.

— Кого? Нуку-хивского островитянина? — спросил Крузенштерн.

— Нет, капитан, — ответил Ромберг, — белого.

Крузенштерн был удивлен таким открытием и приказал немедленно привести этого человека к себе. Но он удивился еще больше, когда человек этот оказался французом Кабри.

Кабри повалился Крузенштерну в ноги.

— Простите, капитан, простите! — закричал он. — Меня оклеветал враг! Я всегда был искренним вашим другом!

— Зачем вы без разрешения забрались на мой корабль? — строго спросил Крузенштерн.

— Я знал, что вы откажетесь взять меня. Я был оклеветан и не имел возможности оправдаться, — продолжал Кабри. — А на Нуку-Хиве оставаться я больше не мог, потому что мой враг собирался погубить меня, едва вы покинете остров.

— Как же он собирался вас погубить?

— Он хотел застрелить меня из ружья.

Крузенштерн усмехнулся, вспомнив, что у Робертса нет ни крупинки пороха.

— Смилуйтесь, капитан, не бросайте меня в воду! — умолял Кабри. — Я не хочу даром есть хлеб, я буду работать вместе с матросами. Вы, кажется, плывете сейчас на Гавайские острова. Высадите меня там. Я согласен жить где угодно, лишь бы мой враг был далеко.

Крузенштерн вынужден был оставить француза на корабле. Впрочем, он был даже рад этому: он отблагодарил Робертса.

Гавайские острова

Оба корабля плыли теперь к Гавайским островам. Там им предстояло разлучиться надолго: Крузенштерн решил отправить «Неву» к Аляске, а сам на «Надежде» держать путь к Камчатке.

Такое разведение кораблей должно было намного ускорить решение многочисленных задач, стоявших перед экспедицией. В то время, когда «Надежда» будет находиться в Японии, «Нева» посетит русские владения в Америке.

25 мая вторично пересекли экватор и опять вошли в Северное полушарие. Дул ровный попутный ветер, он смягчал тропическую жару. Погода стояла теплая, мягкая и приятная. Стаи летучих рыбок взлетали в воздух вокруг кораблей. Моряки, отдохнувшие на Нуку-Хиве, работали усердно и охотно.

В свободное время офицеры «Надежды» развлекались рассказами француза Кабри. Крузенштерн заставил его вымыться, постричься, побриться, одеться в матросский костюм. Но, когда он начинал говорить, все удивлялись диким суевериям этого европейца.

Кабри твердо верил в колдовство и разные заговоры. На груди у него висел волшебный талисман, который он надел перед отъездом с острова для того, чтобы Крузенштерн не бросил его в море. Талисман состоял из кожаного мешочка, в котором лежали два свиных зуба. А чтобы талисман действовал вернее, он положил в мешочек еще маленький медный крестик. И был глубоко убежден, что только благодаря этому талисману Крузенштерн оставил его на корабле.

Моряки особенно охотно слушали рассказы Кабри о том, как он разными волшебными способами старался извести своего врага — Робертса.

— Эй, Кабри! Расскажи нам, как ты нагонял на Робертса болезнь, — просили они его.