Воды Дивных Островов

Тут зарделась Заряночка ярким румянцем и улыбнулась жалостно, не сводя глаз с Абундии, а затем закрыла лицо руками, ибо в чертах её отразилась непереносимая мука, и дрогнули её плечи, и перехватило дыхание, и горько разрыдалась она; а хозяйка леса всё глядела на девушку с улыбкой и тихо молвила наконец: «Однако же боль твоя сладка и отрадна».

Но со временем успокоилась Заряночка, и лицо её снова озарилось улыбкой, и расцеловались подруги. Тут поднялась Абундия, окинула её взглядом и молвила со смехом: «Одно скажу я: не разжилась ты в рыцарских замках да королевских дворцах дорогими одеждами; ибо сдаётся мне, что эту самую дерюгу видела я на тебе встарь, когда жила ты во власти жестокой ведьмы, или нет?» – «Воистину так, – отвечала Заряночка, – ни к чему тебе и спрашивать». – «И впрямь ни к чему, – отозвалась Абундия. – Ведомо мне и о том, почему не надела ты дивное зелёное платье; ибо порою видела я, как ведьма щеголяет в расшитом тобою наряде, напялив его на безобразное и топорное своё тело; и не хочешь ты надевать платье после того, как ведьма осквернила его своим безобразием. Разве не так?» – «Так, именно так, – отвечала Заряночка, – станешь ли ты из-за этого любить меня меньше?» Снова рассмеялась Абундия: «Будь я мужем из рода Адамова, не пожалела бы я слов, говоря о том, сколь к лицу тебе короткая сия туника и как мило с её стороны спадать то с одного плеча, то с другого. Но разве не матушка я тебе хотя бы настолько, и разве не в моём ты доме живёшь? Так что к следующей нашей встрече (каковая произойдёт завтра) раздобуду я для тебя такую одежду, что заставит обеих нас позабыть о том, как возвратилась ты в здешние края обнажённой, ровно так же, как и уехала».

Зарумянилась Заряночка и повесила голову, но лесная матушка уселась с нею рядом и расцеловала девушку, а затем молвила: «Но теперь позабудь обо всём, кроме своей повести, и перескажи её во всех подробностях, ибо не хотелось бы мне упустить ни одной мелочи». – «Да, – кивнула Заряночка, – но с чего мне начать?» Отвечала Абундия: «Мне ничего не ведомо, кроме самого начала, когда бежала ты прочь нагая и ускользнула от ведьминского гнева; а также и окончания, ибо известно мне, что Посыльная Ладья предательски бросила тебя на последнем из Дивных Островов. А ко мне воззвала ты не вовсе напрасно, ибо ведьма к тому времени уже скончалась, и ничто не помешало мне выслать к тебе на помощь одно из моих дерев и обитательницу его (кою я, может быть, и покажу тебе однажды), дабы спасли они тебя от гибели в пучине вод».

Услышав эту речь, Заряночка бросилась к лесной матушке и принялась обнимать и целовать её и благодарить за помощь в словах самых нежных и трогательных, что только могла измыслить. А лесная матушка рассмеялась от радости, погладила девушку по щеке и молвила: «Вот теперь снова почитаю я тебя дочерью, ибо благодаришь ты меня с такой ласковой горячностью за то, что добрая мать сделает, не задумываясь. И велю я тебе, милая, никогда больше не уезжать от меня далеко, так, чтобы всегда могла я помочь тебе с лёгкостью и утешить тебя, не покидая собственных владений, где могуществу моему нет предела. А теперь начинай рассказ, ибо не терпится мне услышать повесть о твоей жизни из твоих собственных уст».

Тогда, не медля более ни минуты, повела Заряночка речь и поведала о жизни своей ровно так, как вы уже слышали. Да и много чего другого порассказала девушка, что перо не опишет, ибо в избытке наделена была лесной мудростью. А в перерывах лесная матушка угощала её изысканными яствами и напитками, подобных которым Заряночке не доводилось пробовать прежде. А к тому времени, как дошла девушка до побега с Острова Непрошеного Изобилия, солнце уже село и сгустились сумерки. И сказала лесная матушка: «Пора тебе вернуться домой; и не бойся ни ведьмы, ни злобных тварей, ибо я рядом и стану беречь тебя. Хороша твоя повесть, доченька, и милы твои подруги; и порадовалась бы я случаю оказать им услугу; в особенности же твоей Виридис, что, кажется, так же нежна и мудра, как ты сама. Или досадно тебе, что я готова её полюбить?» – «Нет же, нет, – отвечала Заряночка со смехом, – я почитаю это за счастье. А после того, как расскажу я тебе, сколь жестоко поплатились девы острова за свою доброту ко мне, я прикажу тебе полюбить их ещё сильнее, чем теперь». На том расстались подруги, и Заряночка возвратилась в дом свой; а по пути сочиняла байку, в насмешку над былыми своими горестями, будто поджидает её на пороге ведьма, чтобы примерно высечь. И так запугала сама себя бедняжка, что взялась за ручку двери не без робости, опасаясь, что ведьма, чего доброго, и впрямь воскресла.

Однако в доме царило безмолвие; и вошла Заряночка под кров его в последних лучах заката, и проспала всю ночь мирным сном, как в лучшие времена в Пяти Ремёслах.

Глава XIX

Абундия укрывает наготу Заряночки волшебным одеянием