Военная разведка Японии против СССР. Противостояние спецслужб в Европе, на Ближнем и Дальнем Востоке. 1922—1945

В итоге, в соответствии с планом, с конца 1936 г. началось развёртывание трёх новых ЯВМ в Дайрэне, Яньцзи и Ванъемяо[484]. Организация дайрэнской миссии была вызвана возросшей активностью в этом городе советского консульства, под крышей которого действовали резидентуры ИНО и Разведуправления Красной армии, а также наличием постоянного морского сообщения с Владивостоком. Миссия в Яньцзи предназначалась для усиления разведывательной деятельности Корейской армии на юге Приморья, в то время как миссия в Ванъемяо ориентировалась исключительно на сбор информации о МНР

[485].

Формирование новых разведывательных органов закончилось осенью 1937 г. К началу японо-китайской войны армия располагала уже 20 миссиями, 11 из которых (в Харбине, Хэйхэ, Суйфэньхэ, Хайларе, Саньхэ, Ванъемяо, Мишани, Маньчжоули, Яньцзи, Фугдине и Дайрэне) действовали против СССР, остальные 9 (в Шаньхайгуане, Мукдене, Суйюане, Чэндэ, Аньдуне, Цицикаре, Цзилине, Дэхуа и Цзиньчжоу) работали по китайской и монгольской тематикам[486]

.

Стремясь остановить разбухание разведаппарата и оптимизировать его деятельность с учётом военно-политической обстановки и объёма выделявшихся средств, командующий армией Уэда Кэнкити приказами от 21 апреля и 6 июня 1938 г. распорядился с 30 июня того же года закрыть 8 миссий, ранее действовавших против Китая – в Цзиньчжоу, Яньцзи, Аньдуне, Шаньхайгуане, Мукдене, Чэндэ, Цицикаре и Цзилине, что однозначно свидетельствовало о переориентации армейской разведки на сбор информации только о СССР. Спустя месяц армия перевела миссию из Фугдина в Цзямусы, оставив там подчинённое ей отделение, в декабре понизила в статусе до отделений головного хайларского органа миссии в Маньчжоули и Саньхэ, а в апреле 1939 г. перебросила ЯВМ из Суйфэньхэ и Мишани в Муданьцзян и Дунъань соответственно[487].

Кроме того, разведку в интересах объединения продолжала вести миссия в Чжанцзякоу, оперативно подчинявшаяся образованной в декабре 1937 г. Монгольской гарнизонной армии. В зону её ответственности входили вся Внешняя Монголия и часть территории советского Забайкалья[488].

Ведущую роль в координации деятельности разведорганов армии против СССР по-прежнему играла харбинская военная миссия. На протяжении второй половины 30-х гг. объём решаемых ею задач оставался практически неизменным и целиком соответствовал кругу служебных обязанностей, очерченному командованием Квантунской армии ещё в январе 1932 г.: ведение агентурной разведки против советского Дальнего Востока и МНР по планам мирного и военного времени для получения сведений, необходимых при разработке сценариев боевых действий японо-советской войны; руководство всеми миссиями в Северной Маньчжурии; организация контрразведывательной и антипартизанской деятельности в Маньчжоу-Го, «изучение вопросов политического руководства» этим марионеточным государством с позиций провинций Биньцзян и Синьаньдун; проведение подготовительных мероприятий против СССР по линии диверсий и антисоветской пропаганды[489]

.

Нижестоящие миссии решали более узкие задачи. Хайларский орган, например, добывал сведения о дислокации, численности и действительном наименовании воинских частей в Забайкалье; о численности ВВС, типах самолётов, местах расположения и состоянии аэродромов; об укреплённых районах и новом оборонном строительстве, особенно на даурско-читинском направлении; о состоянии и пропускной способности железных дорог, материальной базе железнодорожного транспорта, о состоянии шоссейных дорог и телеграфно-телефонных линий; о дислокации, численности, вооружении и действительном наименовании пограничных частей; о политико-экономической обстановке в погранполосе[490].

Необходимость перестройки и усиления разведывательной деятельности Квантунской армии на советском направлении была вызвана, как уже отмечалось, в первую очередь снижением качества поступавшей от агентуры информации. В послевоенный период бывший начальник 2-го отдела полковник Котани Эцуо констатировал, что с конца 1935 г. деятельность миссий по заброске агентов в СССР зашла в тупик в силу комплекса мер агентурно-оперативного противодействия советских спецорганов, сводившихся к активному использованию пограннарядами для задержания нарушителей границы специально обученных собак; перевербовке путём шантажа или подкупа захваченных агентов-маньчжур и корейцев и передаче через них дезинформации; созданию погранотрядами в приграничной полосе агентурного заслона из местных жителей для выявления и задержания нарушителей; депортации из пограничной полосы этнических маньчжур и корейцев, через которых агенты японской разведки черпали необходимые сведения; тотальному контролю за сотрудниками японских и маньчжурских консульств в СССР. Кроме того, отрицательное влияние на работу агентов оказывали недостаточная надёжность легализационных документов, просчёты в экипировке, а также использование русскими эмигрантами дореволюционной лексики[491].