Воевода

Даниил и Иван видели, что князь Мамич-Бердей всего в каких-то пятнадцати саженях от них. Но перед ним была ещё стена из воинов в двести — триста человек, и её надо было пробить. Мамич-Бердея защищали самые преданные ему воины. Ближе всего к нему бился Никита Грошев со своими витязями. Но вот высокий воин, стоявший рядом с князем Мамич-Бердеем, поднял лук, положил на него стрелу и, как меткий охотник, выстрелил словно в белку, попав Никите прямо в глаз. Тот рухнул замертво.

Пономарь видел, как упал Никита, яростно выругался и, расчищая тяжёлым мечом путь, ринулся к тому черемису, который убил тысяцкого. Натиск Ивана был настолько стремительным, что черемисы шарахались от него. И вот он уже в сажени от убившего Никиту. Тот ещё не верил, что враг так близко, и остолбенел, но наконец выхватил саблю. Однако было уже поздно: прыгнув, словно лось, Пономарь пронзил его мечом в грудь. В этот миг князь Мамич-Бердей взмахнул саблей. Но мгновением ранее занёс свою саблю Даниил и полоснул князя по шее. Хлынула кровь, и непобедимый «батька» черемисов князь Мамич-Бердей рухнул на землю.

На том и завершилось сопротивление черемисов. Они бросали оружие, садились на землю, закрывали лица руками и замирали. Убит их вождь, зашло светило. Зачем биться дальше? Такой была молитва в час смерти князя Мамич-Бердея, «обладавшего талантом и даром полководца», по мнению его современников.

А в западной части городка в эти минуты воины Варлама Котова и отряд Степана Лыкова добивали татарскую ватагу князя Епанчи из Засеки. Там не было пленных. Никто не хотел сдаваться, никто не думал брать черемисов в плен. Варлам кричал: «Чего хотите, то и получите!» — и рубка продолжалась. К тысяче Варлама пришли воины Пономаря и павшего Никиты. И только после того, как пал князь Епанча, около сотни татарских воинов сдались на милость победителей.

Над Мешинским городком вдруг стало тихо-тихо, и многие воины впервые за долгий день посмотрели на небо, увидели, какое оно чистое, ласковое, солнечное. «Господи, зачем так беспощадно драться, когда в мире такая благодать», — подумал Иван Пономарь и, сняв шлем, перекрестился.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

ПО БЫСТРОЙ ВОДЕ

Сражение за Мешинский городок закончилось победой русского войска. И хотя городок был заброшен на край земли черемисов, он являлся столицей восставших черемисов, мордвы, татар, удмуртов. Даниил Адашев осознал это не сразу, а значительно, позже, когда уже прочно встал в нём гарнизоном. Полку Даниила понадобилось не меньше недели, чтобы привести городок в порядок, захоронить трупы. Слава богу, что татар, мордву, черемисов убирали их пленные сородичи. Полк Адашева понёс очень малые потери. Погибло всего сто пятьдесят три воина, а ведь справились с четырьмя с лишним тысячами воинов князя Мамич-Бердея и князя Епанчи! Только в плен было взято около тысячи человек. И, когда очистили городок от последствий сечи, Даниил с обеспокоенностью подумал: что с ними делать? Содержать их он не мог, разве что уморив голодом. А тут и другие невзгоды прихлынули. Очевидно, в земле черемисов никто не ведал, что мятежная столица уже отжила своё, поэтому в Мешинский городок всё ещё шли отряды и ватажки тех, кого посылали на убой черемисско-удмуртская родовая знать и татарские феодалы. В течение двух недель после разгрома орды Мамич-Бердея в городок пришло более ста человек из разных мест Черемисской земли. Их принимали на дорогах дозоры. В дозорах вместе с русскими людьми имелись и разноязычные, которые присягнули на верность Руси и уже не были пленниками. Это принесло Адашеву большую пользу. Ватажки и отряды без помех проводили в городок, здесь их встречали воевода и тысяцкие и толковали им о том, в каком положении они очутились.

— Вы теперь не в столице восставших, а в русском городке. И мы с вами воевать не хотим, даём вам волю идти домой и трудиться на земле, — говорил Даниил.

Большинство черемисов, оказавшись как бы пленниками, впадали в панику, но потом, когда до них доходило, что им ничем не угрожают, мирились со своей долей. У них отбирали только оружие и давали возможность уйти. Лишь совсем малая доля не хотела присягать на верность русскому царю, даже пыталась убежать. Таких Даниил брал под стражу и содержал как пленных. Но их недолго удерживали под стражей и, вразумив, отпускали.