Воевода

Даниил велел Захару позвать двух воинов и увести пленника, посадить его в клеть, чтобы не убежал. Как увели гонца, Даниил сказал Степану:

— Надо воевать Мешинский городок, и чем раньше, тем лучше.

— Но ведь татарин знает, сколько там воинов!

— И что из того? Мы считаем, что их там четыре тысячи, а он скажет, что шесть. Какая разница? Что ты узнал всё-таки?

— Они не ставят на ночь дозоров вокруг крепости, и там нет собак. Ещё они не пасут ночью близ городка коней: они все за стеной.

— Странно.

— Я тоже так подумал.

— А пушки у них есть?

— На стенах видел три.

— Ладно, иди отдыхай. Завтра вечером мы выступаем.

Степан не уходил. Он подошёл вплотную к Даниилу и тихо сказал:

— Воевода, ты разумен. Я тоже не дурак. Я чувствую, что здесь что-то нечисто. И этот татарчонок не гонец. Это мы сочли его гонцом, а он из этого селения, обошёл дозоры и мчал, чтобы предупредить князя Тюрбачи. Дай его мне на время. Я из него выжму всё, что он знает.

— Ладно, Бог с тобой, да не свирепствуй.

— Постараюсь. — И Степан ушёл.

Даниил велел Захару позвать Пономаря. Тот вскоре пришёл.

— Слушаю, Фёдорович.

— Иван, ты сегодня встречался с Никитой и Варламом?

— Только что виделись, поговорили.

— И что они тебе сказали?

— Да говорят, что завтра мы выступаем. А я того не знал.

— Но я лишь Степану сказал сейчас об этом, больше никому не говорил. Ведь они с воинами в лесу были, слеги заготавливали, лестницы вязали.

— Как же так?

— Выходит, кому-то это нужно. И Степан только что об этом предупредил. Я и впрямь думал завтра выступить.

— Что же теперь?

— Сейчас всё скажу. — Даниил позвал Захара. — Беги к Никите и Варламу, зови их сюда, да не мешкая. — Захар убежал. Даниил тронул Ивана за плечо. — Надо узнать, кто эту ложь пустил. А правда, Ваня, будет такая. Как только наступит темь, мы выступаем. Вот придут тысяцкие, и я всем поведаю, как будем действовать.

Прибежал Варлам. Следом явился Никита. Даниил спросил их:

— Когда вы узнали, что выступаем завтра и от кого?

— Когда в лесу были, уже после полудня, — начал Никита. — Мы с Варламом вместе слеги чистили. Подошёл наш воин и говорит: «Велено вам передать, что завтра выступаем». — «Кто передал?» — спросил я. Воин ответил, что от воеводы был вестовой. Вот и всё.

— Ладно, всё ясно. И «вестового» того мы не найдём. Потому говорю вам: идите и готовьте воинов к выступлению. Покинем селение, как наступит вечер. И чтобы всё было готово, как наказано мною. Ясно?

— Чего ж тут неясного, батюшка-воевода! — ответил Никита.

Тысяцкие Варлам и Никита вышли.

— Ну, Ваня, иди и ты. Да помни наш уговор: две сотни воинов в засаде держи. Я же к пушкарям иду: проследить надо, чтобы чего-нибудь не забыли.

Но Даниил не успел уйти. Пока он надевал кафтан, подпоясывался саблей, вернулся Степан. Он был зол, возбуждён.

— Ну что там? — спросил Даниил.

— Этот татарин — внук муллы Камрая. И его послал сам Камрай.

— А ещё внуки у Камрая есть? — У Даниила мелькнула догадка, и он решил её проверить.

— У него их много, даже один русский есть. Вырос в роду Камрая с пелёнок. Увезли его в полон из Зарайска.

— Спасибо, Степан. Теперь всё ясно. Выходит, тот русский «внук» и пустил ложь. Надо бы найти его.

— Не надо. Он сам попадётся к нам в руки.

— А как ты заставил говорить «гонца»?

— Да просто, воевода. От твоего имени я сказал, что ты отпустишь его. Отпусти же. Его накажут за предательство свои же. А сейчас надо усилить дозоры вокруг селения. Тотчас!

— Я сей миг распоряжусь, — ответил Даниил. — И иду к пушкарям.

На Аслань опустился вечер. Но заря ещё не погасла, когда полк Адашева в полном молчании покинул селение, оставив за собой крепкий дозор, чтобы никто не умчал в Мешинский городок. Однако полк и версты не прошёл, как на прочный заслон нарвался гонец в Мешинский городок и был схвачен. Это был «внук» муллы Камрая, русский паренёк, выросший в его роду, воспитанный мусульманином, знающий родной язык, но ненавидящий Русь. Заслон простоял до полуночи. В Аслани было тихо, и никто больше не пытался покинуть её.

Полк приближался к Мешинскому городку. Шли тихо, шагом. Два десятка воинов во главе со Степаном уехали вперёд. Степан упросил Даниила позволить ему взобраться на стены там, где он не увидит дозорных.

— Ты не сомневайся, воевода, помехи никому от меня не будет, разве что ордынцам.

— Дозволяю, Степан, но только с северной стороны ищи удачу и тогда полку поможешь.

Полк приблизился к городку. Первая и вторая тысячи встали с юга. Третью тысячу Варлам повёл к восточным воротам. Против западных ворот были поставлены пушки и при них две сотни воинов. Они подтянули к самым стенам лестницы, чтобы в нужный момент вскинуть их наверх. Действия воинов облегчило то, что вокруг городка не было рва, к тому же никто из черемисов не нёс дозоров. Даниил удивлялся такой беспечности ордынцев. Может быть, черемисские князья и сам Мамич-Бердей считали, что в такой дали от Москвы они в полной безопасности, и спокойно накапливали силы, чтобы идти воевать Казань?