Вояка среднего звена

Историю Фагельмы я знал — мать-инвалид, которой нужны сиделка и дорогие лекарства, и ради денег юри-юри пошла в армию. Хотя имелся шанс, что все это выдумано от первого до последнего слова, что это легенда, сочиненная, чтобы водить за нос простаков вроде меня.

— Ты не поймешь, — она улыбнулась, но тут же лицо ее перекосилось от боли, длинные уши задергались. — Равновесие нужно поддерживать… Великая цель оправдывает все…

В голосе Фагельмы звучала фанатичная убежденность.

— Даже убийство тех, кто сражается вместе с тобой?! — меня затрясло от злости, вновь заболела голова, сотрясение вновь напомнило о себе. — Какому равновесию я мешаю, черт?! Чтоб я сдох! Мы ели из одного котелка, прикрывали друг друга, а ты!..

А она попыталась соблазнить меня тогда, в недрах брошенного древнего завода, и вовсе не потому, что на самом деле меня хотела, а для того, чтобы усыпить мою бдительность, и потом убить… Воткнуть нож в шею или задушить стальным шнуром — решительности и смелости у Фагельмы хватило бы.

— Ты не поймешь, — повторила юри-юри с гордостью, и мне захотелось ее ударить. — Старшие знают лучше. Мне было непросто на это решиться… — тут она посмотрела на меня и улыбнулась, вполне искренне, с симпатией, — и я не хотела, но приказы не обсуждаются. Дары судьбы иногда тяжелы, но их нужно нести с радостью… что тебе досталось такое, что тебя избрали…

«Дары судьбы» поминал и Иван, чтоб ему провалиться! Понять бы, что это значит? Зато понятно теперь, как поймали Фагельму, да и остальных — так клево ощущать себя избранным, одним из тех, от кого зависит судьба мира, и такую ботву вешают на уши всем неофитам в разных гнусных шарашках вроде сект и тайных обществ.

— Я просила освободить меня от этого долга, — видно было, что Фагельме тяжело говорить, но она продолжала выталкивать из себя слова, на лбу и щеках у нее блестели капельки пота. — Но было больше некому… Что я ближе всех, что я достойна подобного… Испытание, пройдя которое, я получу новый ранг…

И тут классы, ранги, уровни… почему они всех так интересуют?

— Больше некому, — пробормотал я. — А как же Лиргана? Откуда она взялась вообще? Восстала из мертвых?

— Три Силы не всемогущи, — юри-юри улыбалась вновь, но на этот раз совсем иначе, с превосходством. — Но если нам попадает свежий труп адепта, то из него можно сделать копию, клон… с частично восстановленным сознанием… готовый исполнить свой долг… Сильный, преданный.

Так значит это не Лиргана, а ее новая версия! Интересно, что осталось от прежней? Желание уничтожить меня, хорошенько трахнув перед этим? Помнит ли она, что было ранее?

— Дело швах, — пробормотал я, думая, что этот био-терминатор будет преследовать меня теперь, как робот из будущего Сару Коннор. — Но как вообще такое возможно? Клон, копия!

В Гегемонии диким образом сочетались технологии, сравнимые с тем, что имелось у нас на Земле, и нечто сильно продвинутое вроде порталов, звездных кораблей размером с город и такой вот развитой биоинженерии. Наверняка на каких-нибудь отсталых планетах ее подданные и вовсе жили еще в каменном веке, с топорами и скребками.

— Мы сильны… мы сохраним равновесие… — прошептала юри-юри, и я содрогнулся: мало того, что ей промыли мозги, так еще и научили эту промытость скрывать, она всегда была адекватным, отличным десятником!

Как же мерзко, что все так обернулось…

Очень хотелось закрыть глаза, чтобы открыть их вновь и обнаружить, что события последних двух суток — дикий сон, что мы только подошли к башне, никто не нападает, и я сейчас отправлюсь на поиски Обруча.

— Ну что… ведь теперь ты все знаешь? — Фагельма пустила в ход уже третью улыбку, презрительную. — Будешь меня пытать… чтобы я открыла все тайны Трех Сил? На костре? Или ножом резать?

Я поморщился:

— Надо бы, да рука не поднимется.

Откровенно говоря, я не знал, что с ней делать — убить на месте, чтобы избавиться от опасности? Но выстрелить в своего, в безоружного, в раненого, в того, кого ты считал соратником и другом? Оставить ее выздоравливать после раны в живот, которая сама по себе может оказаться смертельной?

— Сомнения убивают разум, — зашептала Фагельма. — Сомнения губят равновесие. Тот, кто сомневается, теряет путь. Лишенный пути обречен на поражение. Поражение исключено.

Глаза ее горели, тяжелое, неравномерное дыхание поднимало грудь, но в мерно падавших словах звучала сила.

— Я вижу, ты сомневаешься, — мне достался сочувственный взгляд. — И я помогу тебе. Странно, я должна убить тебя… но мне не хочется, чтобы ты потерпел поражение… Сомнения в моем собственном разуме… Мое поражение исключено. Но я его потерпела. Значит остается только одно.

Фагельма поднесла руку ко рту, у нее на ладони блеснул черный глянцевый шарик.

— Эй, это что? Зачем? — я потянулся, чтобы перехватить ее за запястье.

Юри-юри кинула шарик в рот и сжала челюсти, судорога прошла по ее горлу.

— Все… — прохрипела она. — Теперь никаких сомнений… Я не справилась, жалко… Только придет другой, он справится…

— Нет! Нет! — горе хлестнуло по лицу как тяжелая холодная ладонь.