Войди в каждый дом

Он понимал, что уход Нюшки не походил на очередную их ссору, немало случалось всяких обид и размолвок за эти годы, нет, это походило на конец, и вела она себя так потому, что больше не считала его сильным, способным устоять в новой драке.

Он бродил по боковушке сторожихи, разглядывая убогое ее убранство, брал в руки Нюшкины безделушки — нитку бус на комоде, черного гипсового кота со щелкой на спине. Порывшись в кармане, бросил в эту копилку три монетки — слышно было, как стукнулись о пустое дно. Немного, видать, накопила…

Дохнув на лампу, он ощупью выбрался в коридор, спустился по лестнице, но у самых дверей его чуть не сшиб Никита.

— Ты, Аникей? — Брат наклонился к нему, просипел в лицо: — Беда, брательник!..

— Постой! — Аникей подошел к черневшей в темноте машине, тронул за плечо дремавшего шофера. — Валяй домой, Вася… Я пешком дойду…

«Газик», мигнув красным огоньком, пропал в конце улицы, и Аникей схватил Никиту за плечо:

— Что стряслось? Да тише, не ори на всю деревню!

— Ори не ори, а уже про это вся Черемшанка знает!..

Степан объявился!..

— Гневышев? — Внутри у Аникея будто что-то оборвалось. — Да что ты, очумел? Разве с того свету возвращаются?

— Видать, ничем себя за границей не замарал, раз на родину разрешили вернуться. Говорят, весь как лунь белый…

«Вот она и замена мне», — подумал Аникей, но не это страшило его сейчас. Черт с ней, с должностью, с властью! Нет, приход Степана, назло ему воскресшего из мертвых, таил в себе что-то более грозное — точно был он вестником тяжелого возмездия…

— Что же делать теперь?

— На мой ум, я бы перво-наперво побежал и поздравил бы с приездом, — ответил Никита. — Что промеж вами было, может, кошки давно песком забросали…

— Ну что ж, чему быть, того не миновать. — Аникей понурил голову, тронул брательника за плечо. — Пойдем. Была бы честь оказана… В крайности, от чужого стола не стыдно и отойти.

Двор Гневышевых был полон народу, в избу не протолкнуться, люди стояли у освещенных, настежь раскрытых окон, чутко ловили каждое слово тех, кому посчастливилось пробиться в горницу. Там раздавались взрывы смеха, кто-то под окнами переспрашивал: «Что он сказал? Что?» — «Да тише вы, дьяволы! — успокаивал всех сердитый голос. — Дайте послушать!»

Аникея и Никиту заметили не сразу, но, узнав, привычно расступились, и они шагнули через порог.

Степан сидел за столом в добротном черном костюме, в светлой рубашке с синим галстуком, ладный, не здешний, похожий на ученого. Рядом кустились дети, Авдотья, а дальше сидели Мажаров, Дымшаков, Черкашина, Корней Яранцев и даже Нюшка примостилась с краю. Степан слушал Егора и согласно покачивал белой, ковыльно-седой головой.

— С возвращением тебя, Степан Григорьевич! — сказал Аникей громко, точно на свадьбе, когда поздравляют молодых, и, разведя в стороны руки, двинулся к столу. — Долгонько тебя поджидали!.. Но верили, что такой человек нигде не пропадет! Старая гвардия — она из железа кованная, в огне каленная, ей износу нету!..

В избе мертвела тишина, и спину Аникея окатил холод. Побледнев, поднялась Авдотья, сурово глядя на нежданного гостя, а Степан даже не шевельнулся, хотя Аникей уже стоял перед ним, все еще широко держал руки, готовый обнять и расцеловать вернувшегося из дальних странствий хозяина. Тогда Аникей, не расставаясь с приветной улыбкой, протянул через стол руку, но она повисла в воздухе, и он поспешно и воровато убрал ее за спину.

Степан наконец поднял глаза, долго и пристально разглядывал Аникея и через силу выдавил:

— Должок пришел отдать?

— Какой должок? — Аникей обрадовался, что Гневы-шев все же заговорил, деланно рассмеялся. — Я что-то про долг не помню, но если что брал, то отдам с радостью.

Хоть сегодня!

Степан опять молчал, а все напряженно глядели на него и ждали. Наконец, погладив ладонью скатерть, он снова поднял голову.

— Навряд ли тот должок по силам тебе, Аникей. — Степан говорил медленно и тихо, пересиливая себя. — Ты взаймы взял целые годы — подвел меня под суд, в лихолетье оторвал от родины, издевался над Авдотьей и ребятишками!.. Половину жизни ты у меня украл!..

— Я к тебе по-хорошему пришел, Степан, а ты меня поносить вздумал! — Аникей отступил от стола. — Смотри не просчитайся, а то и копейки обратно не получишь, если на то пошло!..

— Нет, Аникей, пришла наконец твоя пора расплачиваться! И сполна! — Степан уперся кулаками в стол, поднялся, выпрямился. — А теперь уходи из моей избы, не порть нам хороший разговор! Ты в нашей радости лишний!