Воин короля

Но отдых всегда нехорош тем, что обязательно заканчивается. Всю последующую дорогу Зак запомнил плохо. Коридоры, разветвления, большие и не очень залы потеряли свои очертания. Зак не обращал внимания, что иногда пересекает по коротким мостикам пропасти, на дне которых пробегали шумные подземные реки. Он не ощущал, что изредка натыкался на завалы, через которые перебирался в забытьи. Зак не мог уже различить, где что, пока не добрался до лестницы. Ее ступени уходили вниз, и Зак едва не пошел по ней. В последний миг он заметил ответвление в стене, которое вело наверх. Какое-то чувство подсказало Заку, что вниз ему дороги нет, что незачем углубляться в полные опасностей подземелья.

Спустя продолжительное время, Зак очутился в пещере, которая вся была увешена паутиной. На полу лежали какие-то круглые зеленые предметы, покрытые прозрачным слоем паучьих нитей. Яйца. Яйца восьмилапых! А где расположена кладка, там должна быть и охрана.

Стража явилась незамедлительно. Из темноты на свет вышел восьмилапый, щелкая челюстями. Теперь Зак не почувствовал ни толики испуга. Убив одного из гигантских пауков, он будто бы перестал видеть в них нечто пугающее, хотя отвращение к огромным тварям на порядок возросло. Восьмилапые обратились в обычного противника, не страшнее разбойника или гриза.

Юноша приготовился к нападению паука, но боковым зрением обнаружил, что с потолка на толстой нити спускается еще один. План созрел в раскалывающейся от боли голове Зака за долю секунды. Он метнул адамантиевый кинжал в спускающегося паука и одновременно выхватил шпагу. Кинжал попал в цель — восьмилапый упал на пол как мешок с навозом и не пошевелился. Его сородич грозно зашипел и сделал ту же ошибку, что и первый паук, встреченный Заком в Тригорье. Шпага вспорола брюхо паука, оросив юношу бурой кровью.

Зака замутило от ужасного запаха. Он подождал несколько минут в ожидании новых чудовищ, но тишину больше ничто не нарушило: ни шелест лап, ни постукивание челюстей. В гневе Зак растоптал всю кладку паучьих яиц, испачкав сапоги в том, что вскоре стало бы восьмилапыми, вытащил из трупа паука кинжал, и в очередной раз погрузился в лабиринт переходов, созданных моврами.

С незаметным течением времени Зак начал бояться, что навсегда завязнет в скалах Тригорья, что оставшуюся жизнь ему придется охотиться на восьмилапых и питаться их телами, пить кровь, чтобы утолять нарастающую жажду. Но страх исчезал при воспоминаниях о принцессе Теане. Он доберется до нее и вернет отцу. Вернет и скажет, что не хочет быть рифельваром. Скажет, что любит Теану. Пусть засмеется весь двор короля Келезара Эдрика, пусть смеется лорд Меридок Стоунэнт, но Зак скажет это. Пусть его казнят за такие крамольные речи или отрежут язык, как поступали в давние времена с теми, кто оскорблял королевскую семью, он обязательно скажет Теане, обязательно.

Зак очнулся от раздумий, когда непослушные ноги понесли его по какой-то лестнице, чьи потрескавшиеся ступени вели вверх. В ушах возник звук, напоминающий шум реки, когда над ней гуляют ветры. От боли в голове и от усталости Зак выронил спасительный гриб. Он покатился вниз, перескакивая со ступеньки на ступеньку, и скрылся из вида. Заку захотелось разрыдаться, пока он не сообразил, что свет никуда не делся. Наоборот, свет стал намного ярче, чем был.

Юноша посмотрел прямо перед собой и увидел небо. Справа о скалы Тригорья билось в неистовой силе море, чьи волны, покрытые белоснежной пеной, ласкали взор. Море! Срединное море, на берегу которого века простоял город Меринхилл!

Зак в своем бреду даже не осознал, что вышел на поверхность, что он дышит наполненным свежестью соленым морским воздухом, а не пыльным воздухом подземелий. Вдали виднелись зеленеющие холмы, и что-то у самого берега — Меринхилл, город, в который они направились втроем: сир Эдмар Стил, рифельвар Келезара, лорд из Нордшира Уолдер Бладблейд и он, Зак из Ривервилля, что в Вестшире, в одночасье ставший рыцарем. Но Эдмар погиб, Уолдер остался в Северных горах, лишь один юноша достиг этой точки.

Зак вздохнул с облегчением и вдруг с удивлением увидел, как земля приближается к его лицу.

* * *

Зак видел пауков. Тысячу и десятки тысяч мохноногих существ. Он ожидал их с обнаженной шпагой в руке, готовый, не раздумывая, защищаться. Но пауки были гораздо больше, чем ему пришлось повстречать. Их лапы в высоту превосходили рост Уолдера, а глаза, неотрывно глядящие на него, превышали размером переспевшие дыни. Восьмилапые не двигались с места. Они щелкали мощными челюстями, словно переговаривались. Зак, к своему удивлению, понимал многие из их слов. Один паук говорил: «Мне кажется, что все опасное позади. Жизни этого смельчака ничто более не угрожает. Скорее всего, он сегодня проснется. Ты уж накорми его, Нея. Ему сил набираться долгое время». Второй восьмилапый отвечал мягким женским голосом: «Хорошо, Кальдер. Я его покормлю и дам твой отвар». Заку непременно захотелось рассмеяться — ну что за чушь, восьмилапые не умеют говорить.