Война

Я пригубил кофе, который был очень горячим, и откусил бутерброд с ветчиной, когда на кухню зашел Карл. Выглядел он ужасно, вид у него был потерянный, видно было, что похмелье все-таки его догнало. В руках у него была какая-то жестяная табличка, он увидел меня и подошел к столу, где я сижу. Он положил эту табличку на стол и спросил:

– Йежи, можно составить тебе компанию? – спросил он срывающимся хриплым голосом.

– Да, конечно, Карл, присаживайтесь.

Фредерико, не спрашивая ни слова, поставил перед Карлом большую пивную кружку, наполненную каким-то молочным напитком, и огромную тарелку овсяной каши.

– Что это, Фредерико? – сморщившись, как будто он только что съел лимон, спросил Карл.

– Это простокваша и овсянка, и если вы это не выпьете и не съедите, я подам рапорт и уйду на фронт, Карл!

– Ну что за шантаж, Фредерико? К чему все это?

– Я не желаю наблюдать, как вы тут спиваетесь, и либо вы сейчас же берете себя в руки, либо я ухожу на фронт.

Тон Фредерико был не терпящим возражений, видимо, запой Карла был чуть больше тех дней, что я успел тут увидеть.

– Ладно, ладно, я все съем и выпью, но если это пойло и английская бурда во мне не задержатся, то прости, друг, я сделал все, что смог.

– А вы не спешите, сегодня выходной, и вам некуда спешить, так что пейте по маленькому глоточку и кушайте маленькой ложкой, – прямо-таки по-отечески сказал Фредерико.

Сморщившись еще раз, Карл поднял кружку с простоквашей и мужественно сделал два глотка. Поставив кружку на стол, он замер, явно прислушиваясь к своему организму, как он отреагирует, что в желудок совершенно неожиданно для него поступило нечто совершенно не алкогольного содержания. Хотя простокваша вроде как имела небольшой градус, и, может быть, именно поэтому желудок Карла не отторг эту «бурду» и, видимо, потихоньку начал работать.

Карл перевел взгляд на меня и неожиданно спросил:

– Скажите, Йежи, вы же понимаете русский?

– Да, конечно, – ответил я, вспомнив, что по моей легенде я должен был пробраться к партизанам именно потому, что хорошо говорю по-русски.

– Скажите, что тут написано? – спросил Карл, положив передо мной жестяную табличку.

– Настроечная таблица для полевой регулировки топливного насоса высокого давления.

– Как для полевого? – удивился Карл. – А разве такое возможно?

– Ну тут написано, что при наличии стенда «дизель» необходимо регулировать на стенде, но в случае отсутствия пользоваться этой таблицей, но по возможности произвести регулировку более точно.

Карл открыл рот от удивления: «А что там в таблице-то указано?

– Ну тут число моточасов и показатель оборотов по рискам, – ответил я, с трудом разобрав замысловатые надписи на табличке.

– По рискам?

– Ну да, там на валу должны быть риски с номерами и на регулировочных болтах ТНВД тоже.

– То есть вот те самые царапины, сделанные руками?

– Ну, наверное, – для меня было непонятно, что вызывает такое удивление у Карла. Я помнил мопед «Карпаты», который был у меня в юношестве, да и «жигули» моего отца, где вот таких вот табличек с регулировками по рискам было достаточно много. Карл перешел на шепот, хотя на кухне никого не было: