Война и любовь

— Запретная зона! Проезд запрещен! — рыкнул военный и положил палец на спусковой крючок.

Андрей поборол первый шок и возмутился:

— Там ферма, частная собственность, мне надо проехать.

— Разворачивайся! — приказал военный и для убедительности приподнял ствол автомата.

— А им почему можно? — указал предприниматель на ПАЗ.

На этот раз Андрей разглядел на автобусе черную полосу и надпись «Ритуал». Из задней дверцы автобуса что-то выгружали.

Военный клацнул затвором и направил ствол автомата на упрямца. Процедил:

— Даю тридцать секунд. Время пошло!

Где-то в лесу закуковала кукушка, словно отсчитывала секунды: ку-ку, ку-ку, ку-ку… И Андрея охватил страх. Он бросился к машине, хлопнул дверцей, дернул рычаг, включая заднюю передачу — и не попал. Внедорожник рванулся вперед, будто задумал сбить военного. Тот тоже так подумал — и прозвучал выстрел!

Андрея прошиб холодный пот. Ирина уронила открытую бутылочку на юбку и не ощущала, как промокает. Оба смотрели на военного. Боец выстрелили вверх и сейчас демонстративно опускал ствол на уровень лобового стекла автомобиля.

— Первый предупредительный, — догадался Андрей.

Он опять схватился за рычаг передач, кое как развернулся и помчался прочь по узкой лесной дороге. На повороте он не справился с управлением, «Субару» слетела с грунтовки и въехала в лес, сминая кусты. Машина заглохла.

Андрея колотила нервная дрожь, сердце стучало где-то под горлом. С широко раскрытыми глазами он повернулся к Ирине.

— Ты видела?

— Он нас чуть не убил.

— Я про ПАЗ ритуальной службы. Что-то выгружают на заброшенной ферме. Тайные похороны?

— Братская могила. Скрывают потери, — ужаснулась Ирина.

— Нас могли убрать как свидетелей. Тебя и меня, пристрелить прямо в этой машине. И сжечь.

— Я мокрая, — растерянно прошептала женщина.

Одной рукой она стряхивала воду с юбки, другой расстегивала блузку и пыталась отжать тонкую ткань.

После холодной волны страха Андрея накрыло внутренним жаром. Взгляд скользнул по женским коленям, поднялся выше, уткнулся в манящую ложбинку пухлых грудей и затуманился. Сердце вернулось на место и колотилось в знакомом предвкушении. Андрей подался к женщине, просунул руку в разрез блузки, рванул ткань. Сорванные пуговки застучали по торпеде. Он уткнулся губами в женскую грудь, засопел от возбуждения и рывком опустил кресло. Женщина охнула, мужчина навалился на нее.

— Прямо здесь? Животное, — шептала обескураженная Ирина, гладя пальцами его волосы.

А Андрей уже задирал ей юбку и срывал белье.

— Нас чуть не убили. Чуть не убили… — рычал он в такт ритмичным движениям.

Глава 41

На рассвете того же дня Виталий Ломакин, движимый мыслью «не пропадать же добру», вернулся на место, где спрятал надувную лодку. Он с трудом умял ее в большой рюкзак, шумно выдохнул и услышал неясный звук за деревьями. Выглянул из-за куста, прислушался — вроде тихо. Мало ли в лесу мелкой живности, да и ветер по верхам гуляет, листву беспокоит. Лом нацепил тяжелый рюкзак и потрусил к дороге.

Его проводил взглядом притаившийся в ложбинке за деревом Василий Ильич Тышкевич. Опытный охотник придерживал спаниеля Августа, пес разделял уверенность хозяина. Для горожан лес чуждая земля, а для Тышкевича лес стал палисадником перед родным домом.

Ломакин почти весь путь до Грайгорода преодолел пешком и лишь на окраине поймал попутку. Сбросил дома рюкзак и поспешил к Мишке Штанько, у которого была назначена встреча.

Заступ сидел за столом в беседке, склонившись над телефоном. Запыхавшийся Лом заглянул вожаку через плечо, увидел фрагмент карты с подвижным значком:

— Шо это?

— Геометка. Я подложил телефон в мешок с оружием. Скоро узнаю, куда его прут.

— Деньги башляют, остальное по фиг.

Заступ зыркнул на Лома, и тот понял, что сморозил глупость.

— Лучше знать, шо да как, — поспешил исправиться Лом и глянул на открывшуюся во двор калитку. — А вот и Хворый! Всё норм?

— Запыхался, — коротким кивком ответил Паша Хворост, войдя в беседку. Поставил на пол корзинку с груздями, сел на скамейку и попросил: — Воды принеси.

Рано утором Хворый ходил по грибы, повертелся по лесу и заглянул за деньгами, которые неведомые получатели груза оставили на месте схрона оружия.

Лом принес воду и, пока Хворый утолял жажду, вытащил из-под грибов замотанный скотчем сверток. Взвесил в руке:

— Солидно!

— Разворачивай, — проявил нетерпение Хворый, вытирая мокрый подбородок.

Лом с затаенной улыбкой разодрал сверток и вывалил на стол деньги. Даже без пересчета было ясно, что они заработали самую большую сумму на контрабанде оружия. Лом стал делить деньги на три части, но Заступ прервал процесс, шлепнув сверху денег телефон.

— Бабло подождет, а сейчас… — Вожак ткнул в дисплей на карту с геометкой. — Точка неподвижна. Сюда перевезли оружие. Шо там?

Лом с Хворым раздвинули изображение, рассмотрели карту:

— Похоже, Ильинская ферма.

— Там индюшек разводили, но сейчас прикрыли.

— Заброшенная ферма, — сделал вывод Заступ и решительно встал. — Надо ехать. Геометка передается пока телефон не разрядился.