Война меча и сковородки (СИ)

- Что это вы в меня вцепились?! - возмутилась Эмер, пытаясь вырваться, но они держали крепко. - Это леди Бертрис вам приказала?

Острюд фыркнула, и Эмер всё поняла:

- Ах ты, мерзавка... Леди Бертрис ничего тебе не приказывала.

- Я же говорила, ты глупа. Обыкновенная провинциалка, - с торжеством объявила Острюд. - Стоило поманить пальцем, и ты послушно за мной побежала. Выходи, братик!

- Братик?.. - Эмер открыла рот, когда из темноты шагнул плечистый высокий мужчина. Он был ещё выше лорда Ранулфа, и она едва доставала макушкой ему до уха.

- Это ты осмелилась ударить мою сестру? - спросил рыцарь, и Эмер немедленно узнала его голос, а потом и его самого.

Золотая монета прижгла между ключиц, словно раскалённая головня. Это был тот самый рыцарь, прогнавший грабителей из Нижнего города. Эмер готова была застонать от насмешки небес и снова дёрнулась в руках рябого и пухлощекого. Они удержали её со смехом, хотя и не без труда. Больше всего она жалела, что предстала перед своим героем с синяком на лице.

Он не преминул его заметить:

- Синяк у королевской придворной, - и хмыкнул, рассматривая девушку, как нечто такое, что невозможно взять в руки, не запачкавшись.

- Ты обманом заманил меня, чтобы получше рассмотреть мой синяк? - осведомилась Эмер, глядя на рыцаря так высокомерно, словно была принцессой крови, а он - нищим вилланом, просящим милостыню. - Я с удовольствием поставлю тебе такой же, будешь любоваться перед сном, глядя на себя в зеркало. Ведь красавчик вроде тебя, наверняка, смотрится в зеркало? Еще и сетку, поди, надеваешь, чтобы прическу не помять.

На самом же деле, сердце её подпрыгнуло, потом оборвалось с высоты её неженского роста, а потом понеслось вскачь такими неровными прыжками, как будто пьяный козленок резвился на лужайке.

Вот, значит, какой он - племянник Её Величества, братец противной Острюд... Наконец-то она разглядела его, хорошо разглядела, и нашла ещё более красивым, чем в своих воспоминаниях. Всё в нём говорило об аристократичности, породе и благородстве - и тонкий, немного длинноватый нос, и резкие черты бледного лица в обрамлении чёрных волос - как камея, высеченная на светлом агате с темным основанием. И он ничуть не походил на Острюд, ни единой чёрточкой. Всё это она поняла и почувствовала за считанные секунды, прежде, чем рыцарь ей ответил.

- Нет, не твой синяк заставил искать встречи,  - сказал он. - Ты одолжила кое-что моей сестре, а Фламбары долгов не забывают, - и кивнул Острюд: - Твоя очередь.

Она выступила вперед, и на её миловидном личике отразилось злое удовольствие.

- Это тебе за наглость! - веско сказала Острюд и отвесила Эмер пощечину с правой руки. - А это - за довесок к наглости! - она ударила её по другой щеке.

Удары были так себе, но Эмер на несколько секунд оглохла и ослепла от подобного унижения. Будь это в честной драке, она бы и бровью не повела, но получать унизительные плюхи вот так, будучи пойманной в силок...

Она смерила Острюд взглядом и сказала сквозь зубы:

- Я прощаю тебе первую пощечину, но не вторую. Видят небеса, отделаю тебя так, что братец не узнает и испугается.

- Ещё и тявкает, - сэр Годрик перехватил руку Острюд, которая замахнулась для третьего удара. - Довольно. Твоя обида отмщена, теперь успокойся.

- Ничего подобного, Годрик! - Острюд злобно посмотрела на него. - Она избила меня при придворных девицах, а я могу расквитаться с ней лишь наедине!

- Здесь Бон и Ульфар. И я, если ты обратила внимание. Трёх мужчин в свидетели тебе недостаточно?

Он произнес эти слова спокойно, но было что-то в его голосе, что немедленно охладило воинственный пыл Острюд. Да что Острюд, Эмер сама так и затрепетала, чувствуя его силу. Манерами и речами он напомнил ей лорда Ранулфа. Но то, что в Ранулфе раздражало, здесь было подкреплено уверенностью и физической силой, а посему казалось прекрасным. Мысленно она снова и снова вопрошала небеса, за что ей была ниспослана подобная несправедливость? Понравившийся рыцарь оказался родственником мерзкой Острюд, и отнёсся к ней, словно к врагу.

В глубине души Эмер с отчаянием и безнадёжностью понимала, что никакая ему не пара. Годрик! Благородное имя, означающее «небесный воин». И ему идёт это имя. Бесспорно, идёт.

Одет он с иголочки. Ткань, покрой и вышивка - всё безупречно, богато, но не вычурно, а она - в платье фасона позапрошлого года. У него густые волнистые волосы лежат ровно - волосок к волоску - достигая плеч, как шлем, а она - встрёпанная, и рыжая, к тому же. Каждый его жест, каждое слово говорили об образованности и воспитанности, а она от смущенья начала говорить, как простолюдинка. Даже хуже - как девка из Нижнего города!

Но ещё она понимала, что ни в коем случае нельзя показать этому красавчику собственную слабость. Потому что такие, обладая силой, и в других уважают только силу. Это она усвоила ещё в Роренброке, когда наблюдала за сражениями рыцарей.

- Свидетелей более чем достаточно, - сказала она с издевкой, опередив Острюд. - Свидетелей вашей трусости, господин рыцарь!

Годрик немедленно повернулся к ней.