Война мёртвых

Такие были последствия Первой ангельской войны. Или, быть может, Второй. Вероятно, правильнее будет назвать: Последней.

Свое могущество враг людской сохранил, но тратить его теперь было негде.

Находясь подле древнейшего существа в мире, однако, Макс не ощущал неприязненность. Наоборот, он испытывал доверие. Может быть, такие дьявольские козни?

А как же твои соратники? — спросил он, вновь положив ладонь на лед. — Разве они не могут тебя освободить?

Да ты сам посмотри, — ответил Люцифер. Мог бы кивком подбородка указать направление, куда смотреть, показал бы.

Но Мортен безошибочно разглядел самое подножие этой горы изо льда и, разглядев, махнул рукой, указывая, куда смотреть, человеку.

У Макса было вполне приличное по людским нормам зрение, однако расстояние было все же великовато для глаз. Самое то, чтобы использовать оптику, которой, как известно, в мире красной планеты не существует. Хоть ломай кусок льда и пытайся его приспособить, растапливая теплом своего сердца увеличительную линзу.

Там высокий ангел отмахивается трезубцем от монстров, — сообщил Мортен, держа руку перед глазами козырьком. — У него светлые волосы и одежда вся в прорехах.

Думаю, вы не удивитесь, если я назову имя этого светлого ангела, — прошелестел из глубины голос Люцефера. — Его так и называли «Свет»[55].

Да чему уж тут удивляться, — ответил Мортен. — Это Ваал, он же Баал, он же Балзевул.

Вельзевул? — переспросил для пущей верности Макс. И сам же себе ответил. — Вельзевул. Демон, олицетворяющий чревоугодие.

Вельзевулу, или Баалу, в древности ставили храмы. На закате очередного витка человеческой цивилизации от них остались безымянные руины. Разве что до развалин храма Солнца в Баальбеке реформаторам не было дела, арабы в Ливане должны были разрушить их за пару тысячелетий. Частично им это удалось. Но название осталось.

Баал отмахивался от монстров — призрачных полулюдей, вместо голов у которых были уходящие вдаль и ввысь щупальца, наподобие кабелей высокого напряжения. С такой вышины это заметил даже Макс, который пихнул локтем Мортена.

Помнишь, когда Пот жрал души черных, он над их головами всегда проводил своей лапой, словно отбрасывая что-то невидимое? — спросил он. — Это такие же щупальца, которые что-то мне весьма напоминают.

Волосы, — сказал Мортен. — Которые идут неведомо откуда и врастают в головы.

Вообще-то Макс имел ввиду другое — те самые пресловутые кабели, но и волосы вписывались в его наблюдения очень даже неплохо. Такое вот средство связи. Точнее, средство управления.

Баал, самый могущественный из генералов Господа, уже не в силах держать оборону. И Бельфегор, и Асмодей, и даже Левиафан уже пали, — сказал Люцифер. — Злобные порождения тьмы не столь искусны в воинском искусстве, сколь многочисленны. Она их создала из своего праха.

Она? — переспросил Макс. — Женщина?

Сука, — поправил его Мортен. — Илейка про таких рассказывал.

Да я сам таких в судах не раз видывал, — пробормотал майор.

Ну, да — он помнил рассказ Илейки. Женщина создана для любви. Если она любить не может, превращается в суку, самое злобное создание вселенной. А там, стало быть, на истерзанного и едва живого ангела бросаются сукины дети.

Что же это получается — война ангелов вовсе не была войной добра со злом? Это был переворот, захват власти, так сказать. И в первую очередь переворот случился в головах. Недаром к ним кабеля подведены.

А Господь — где? — разволновавшись, спросил Макс и приложил ладонь ко льду, чтобы лучше слышать.

Хотел бы я знать, — закручинился Люцифер. — Но связи с Эдемом нет никакой. Ворота Рая захлопнулись, Гавриил и Михаил повержены. Слишком много душ внизу, они теряют надежду и обращаются в черных. Словно воинство.

Интересная картина, поступь хаоса шагается маршем. В Рай не попасть, разве что некоторые, испустившие дух, так сказать, на Пасху, обретают покой. Прочие, даже те, кто искупился, остаются невидимы для Архангелов и не пополняют собой войско Господа.

Иисус, распятый на кресте, вовсе не искупил грехи всех людей, а, наоборот, стал своего рода запретом на искупление. Вообще-то, понятно: какой отец позволит своему сыну умереть, пусть даже цель назовется охрененно великой? Разве что тот отец, который и не Отец вовсе, а мать. Псевдо-мать. Сука, если на то уж пошло.

Библия, изначальная, вероятно крепко отличалась от конечной, попами, хихикающими и злопыхающими, писанной. Разве поп — слуга Господа? Поп — слуга государства, оттого он всех «рабами божьими», не мудрствуя лукаво, нарекает. Не мог Творец создать себе рабов — Ему, блин, это вовсе без надобности. Только Самозванцу нужны именно рабы.

Война мертвых, — сказал Мортен, тоже прижав ладонь ко льду.

Именно так, друзья мои — война мертвых, — ответил Люцифер.

Но мы для чего-то здесь оказались! — проговорил Макс. — Не сами на эту красную планету спустились. Нас собрали и направили сюда! Кто?

Вопрос завис, словно бы отвечать на него было трудно. Или просто нечего отвечать.

Его вообще здесь быть не должно, — добавил Мортен, кивнув головой в сторону человека. — Он пошел с нами практически по собственной воле.