Воинский дискурс: три источника, три составные части

В Древней Индии речевая деятельность военачальников и войск, наряду с прочими вопросами государственного и военного управления, была подробно регламентирована в трактате «Артхашастра». Мнения специалистов об авторстве и времени написания трактата различны. Трактат мог быть написан как Каутильей – советником царя Чандрагупты (время правления 317–293 гг. до н. э.) и датироваться IV в. до н. э., так и иметь коллективное авторство; в этом случае время окончания составления трактата относится к П-Ш веку. Вопрос датировки далеко не праздный: помимо подтверждения исторической достоверности трактата, которая, впрочем, ни у кого из исследователей не вызывает сомнения, разрешение его позволяет сделать выводы, важные для понимания эволюции военной риторики Древней Индии.

Третья глава «Артхашастры» предписывает следующий порядок подготовки войск к сражению: «… имеющий [соответствующие] достоинства [государь], указав время, место [предстоящего сражения] и собрав войско, должен сказать: «Мое благосостояние одинаково с вашим. С вами вместе это царство должно быть использовано мною. Мною указанный враг должен быть уничтожен». Его же советник и домашний жрец пусть скажут для воодушевления войска: «И в ведах тоже говорится, что по окончании жертвоприношений, сопровождаемых богатыми дарами [в пользу жрецов], тому, кто совершает жертвоприношения, уготован тот же самый путь [в миры], который существует для героев [павших в бою]». По этому поводу имеются два стиха: «То, что брахманы, желающие неба, получают многими жертвами и покаянием, а также с помощью богатых даров достойным лицам, то в одно мгновение получают герои, отдающие жизнь в сражении. Да не будет нового глиняного корыта, наполненного водой, украшенного сверху травой дарбха, у того, кто не сражался, хотя и имел поддержку от господина. Ему следует идти в ад» [2, с. 418].

Начало почти как в современном уставе об обязанностях командира перед построением и в строю. Продолжение также выдержано в приказном тоне. В трех строках обращения царя к войскам слово «должен» использовано дважды. Фактически перед нами форма распоряжения на битву, но уж никак не традиционное «ободрение» или «увещание», столь характерное для военной риторики европейских народов.

Немногим отличается от речи царя и «воодушевляющее» воздействие его домашнего жреца. Ссылка на высокую ценность в глазах божества жертв воинского служения суха, не развернута, эмоционально не окрашена. Ко всему прочему выступление жреца нагоняет тоску упоминанием об аде, ожидающем нерадивых. Тем не менее это первое в военной истории упоминание о суровых духовных санкциях в отношении проявляющих трусость в бою. Религия обещает таковым, что божество не будет принимать их жертвы; в древнеиндийском сословном теократическом обществе это фактически означало отверженность человека.

В словах жреца звучит невероятный для IV в. до н. э. (в соответствии с первой теорией датировки документа) намек на некий вариант вассальной верности кшатрия господину, что для этого периода (условно соответствующему периоду походов Александра Македонского) представляется маловероятным. Заметно практически полное исчезновение из рекомендованных «Артхашастрой» текстов военных речей героического пафоса по сравнению с речами эпических героев «Махабхараты» и замена его почти исключительно пафосом религиозным.

Это обстоятельство говорит в пользу второй теории о более позднем времени происхождения трактата, поскольку для периода европейского средневековья преобладание религиозного пафоса в военных речах более характерно.

Однообразие религиозного пафоса, которое можно рассматривать как определенную слабость древнеиндийской военной риторики, видимо, осознавалась и создателем (или создателями) «Артхашастры». Компенсировать ее предполагалось усилением множественного и многоуровневого речевого воздействия. Говорить с войсками предлагалось практически всем: «Так должны поддерживать сражающихся советник и верховный жрец. Пусть астрологи и другие [спутники царя] поднимают дух у своих войск [указанием] на их превосходство, повсюду объявляя о том, что сила [царя] во всеведении и в единении с божеством… Певцы и барды должны воспевать небо, а трусов [стращать] адом, так же как и восхвалять касты, сообщества, род, дела и поведение сражающихся. Люди, связанные со жрецами, должны говорить о магии. Агенты, плотники и астрологи – об успехах своего дела и о неуспехах вражеских» [2, с. 419].