Войны Роз

Когда умирал Эдуард IV, его брат Ричард находился в своих владениях в Глостере, в двухстах милях от столицы [130]

. Эдуард, сын короля, наследник английского престола, был также за двести миль от столицы, поскольку жил в Уэльсе, который всегда доставался старшим сыновьям королей, и по этой провинции принцам давалось имя. В Уэльсе он посвящал свое время лошадям и собакам и другим забавам юности. Королева со своим вторым сыном, герцогом Йоркским, и остальной частью семейства пребывала в Лондоне, где находились также камергер двора Гастингс с епископами Йорка и Или, которых мы уже недавно упоминали как друзей короля. Королевские сокровища, которые, как полагали, были бесчисленными, хранились у королевы и ее людей в неприступной цитадели близ города [131]

.

После похорон короля и перед прибытием молодого короля Эдуарда и герцога Ричарда Глостера, в то время как многие пэры государства из соседних областей находились в городе, состоялось заседание Совета, где бароны подняли проблему управления государством на тот период, пока король не достигнет совершеннолетия. На обсуждение были выдвинуты два предложения. Одно заключалось в том, что править должен герцог Глостер, поскольку такова воля самого Эдуарда [132]

 и потому что так велит закон. Но такое решение не было принято; возобладала точка зрения, согласно которой правление должно осуществляться многочисленной группой людей, среди которых главным будет герцог. Таким образом герцогу оказали бы должную честь и обезопасили бы королевскую власть, потому что никогда никто из регентов не уступал свою власть добровольно, зачастую же это происходило только после применения силы, что приводило к возникновению гражданских войн. Кроме того, если бы вся власть была передана одному человеку, он мог бы легко узурпировать ее. Все, кто держался семейства королевы, проголосовали за это предложение, поскольку боялись, что если Ричард приберет к своим рукам корону или даже будет управлять один, то те, на ком лежит вина за смерть Кларенса, будут убиты или по меньшей мере лишены своего положения.

Согласно общему отчету, камергер Гастингс сообщил о ходе этого обсуждения в письме, посланном с гонцами герцогу Глостеру, потому что водил давнюю дружбу с герцогом и был враждебно настроен ко всей семье королевы из-за маркиза [133]

. Кроме того, поговаривали, что он советовал герцогу поспешить к столице с большой силой и отомстить за оскорбление, нанесенное ему врагами. Тот мог бы легко достичь этой цели, если бы перед тем, как войти в город, взял под свою защиту и власть молодого короля Эдуарда на время, пока существует угроза, исходящая от сторонников короля, несогласных с этой политикой.

Гастингс добавлял, что находится в столице один и в большой опасности, поскольку ему едва удается избегать ловушек своих врагов, так как их старая ненависть усилилась из-за его дружбы с герцогом Глостером. Последний, получив подобные рекомендации, для успешного достижения своих целей написал Совету примерно следующее: он был верен своему брату Эдуарду дома и на чужбине, в мире и войне, и будет, если только ему разрешат, так же верен сыну брата своего и всем детям его, даже женщинам, если нечаянно, не дай Бог, юношей настигнет смерть; он готов ценой собственной жизни защитить детей своего брата от любой опасности, которая может подстерегать тех в государстве их отца. Он попросил членов Совета принять во внимание его поступки при решении вопроса об управлении государством, на что имел право в соответствии с законом [134] и ордонансом своего брата. Далее он попросил их достичь решения, которое учитывало бы его заслуги перед братом и страной, и напомнил, что любое решение, принятое вопреки закону и воле его брата, принесет вред.

Это письмо произвело большое впечатление на умы людей, поскольку, если раньше они любили герцога в душе, веря в его честность, то теперь стали открыто поддерживать, так что все теперь говорили о том, что тот заслужил править. Однако лорды, составлявшие Совет, большинством проголосовали за противоположный вариант: они установили день коронации и написали молодому королю Эдуарду о необходимости прибыть в столицу за три дня перед этой датой. Были, однако, в Совете и те, кто сказал, что не следует так спешить и нужно подождать дядю молодого короля, который был весьма заинтересован в том, чтобы присутствовать и при принятии таких важных решений, и при их исполнении, поскольку, если они будут действовать иначе, герцог сможет лишь неохотно согласиться, а, возможно, и вообще все отменит. На что, говорят, маркиз ответил: «Мы сами достаточно важные персоны и можем даже без дяди короля принимать такие решения». ^{162}